По этой причине 27 марта 1950 года была создана совместная китайско-советская государственная компания, занявшаяся строительством шахт и добычей урана в переданном Китаю в том же году российской стороной Синьцзяне. Китайцам тоже захотелось извлечь из этой истории не только пошлые дензнаки, но и что-нибудь ещё, и они начали закидывать удочки насчёт "сотрудничества".

В феврале 1953 (Сталин был ещё жив) в Москву прибыла китайская "научная" делегация с тем, чтобы обсудить условия будущей "кооперации". Возглавлял группу из двадцати шести "посвящённых" получивший образование во Франции и одно время работавший там же "по специальности" Чень Сань-чань. Он был назначен директором Института Современной Физики при только что тогда созданной Китайской Академии Наук. Позднее группа Ченя получила в своё распоряжение Институт Атомной Энергии.

Китайская делегация пробыла в СССР четыре месяца и уехала оттуда не с пустыми руками. В июле 1953 года начались поставки в Китай материалов и оборудования, необходимых для создания соответствующих лабораторий. В том же году был принят первый китайский пятилетний план, в котором приоритет отдавался "науке и технологиям" (в этом слышится что-то знакомое, не правда ли?), а первое место в этих самых технологиях отводилось атомной энергии для мирных, конечно же, целей.

В 1954 году советская сторона с тем, чтобы не только "объединить усилия" и не только их возглавить, но и чтобы эти совместные усилия всемерно контролировать, создала в Дубне центр, позже ставший известным как Объединённый Институт Ядерных Исследований. В центре работали представители одиннадцати стран, которые его работу и финансировали. На правах "пайщика" вносил свою лепту и Китай, его доля составляла двадцать процентов. За время работы центра стажировку там прошла примерно тысяча китайских "научных сотрудников". Постоянным представителем китайской стороны при центре, под начало которого попадали приезжавшие в СССР за опытом китайцы, был Ван Кан-чань, потомственный (его родители были физиками) учёный, учившийся и работавший до войны в Берлине, после войны вернувшийся в Китай, потом умудрившийся некоторое время поработать в Калифорнийском Университете, и в конце концов неисповедимыми путями Господними попавший в Дубну. Там Ван проработал два года, с середины 1957 до середины 1959. На Западе этот человек считается научным руководителем проекта, завершившегося в шестидесятые годы созданием китайской атомной бомбы.

Орёл и дракон – 16

В 1956 году в Китае была принята "двенадцатилетка" – Двенадцатилетний Научный План. В госбюджете финансирование "науки" получило приоритет, если в 1955 году на научные исследования было отпущено 15 млн. американских долларов, то уже в следующем, 1956-м – 100 млн. К научному "прорыву" китайцы отнеслись как к военной операции, а это, помимо прочего, означает ещё и наличие командующего. Им стал Ни Юн-чень, ветеран Долгого марша, член Центрального комитета партии, тогдашний (1949-1954) начальник генштаба Народно-освободительной армии Китая и до 1955 года командир пекинского гарнизона. После того, как ему было присвоено звание маршала, он стал главой "Комиссии по научному планированию". Чуть позже, в том же 1956 году "научный" (что было эвфемизмом слова "атомный") план начал "курировать" лично товарищ Чжоу Энь-лай, которого связывали с Ни дружеские отношения, завязавшиеся в славную пору юности обоих, за тридцать лет до этого, во время их пребывания в весёлом городе Париже. Двоица превратилась в троицу, когда к ней примкнул третий единомышленник и соратник Чжоу – Дэн Сяо-пин, который (какое приятное совпадение!), во время учёбы в школе был одноклассником Ни.

В июле 1958 года был пущен первый китайский ядерный реактор, поставлен он был СССР, второй реактор китайцы построили сами по советским чертежам, начиная с третьего реактора китайцы не только строили, но и проектировали их сами.