Как только проревел гудок, Турк направился в трюм. Там сидел среди прочих ухмыляющийся Томас. Турк уже успел полюбить от души его ухмылку, диковатую с виду, зато непритворную.

— Вот «Пустельге» и конец, — сказал Томас. — Мне скоро тоже. Сколько веревочке ни виться… верно я говорю?

— Мы еще даже не на берегу, — ответил Турк.

Скоро капитан опустит рычаг, отдаст приказ машинному отделению и направит корабль на берег — пошлет на смерть. Двигатель остановят в последний момент. Нос корабля проделает в песке огромную рытвину. Ее залижет песком первый же прилив. Экипаж сбросит веревочные лестницы и заспешит по ним вниз, следом спустят ранцы со снаряжением. А Турк сделает свой первый шаг по земле Нового Света, по мокрому песку Берега Лома. Через месяц от «Пустельги» не останется ничего, кроме воспоминаний и нескольких тысяч тонн железного лома.

Любая смерть — рождение, — сказал Томас. Он был достаточно стар, чтобы в его устах такие вещи не звучали смешно.

— Мне этого не понять.

— Брось. Ты вообще странный человек. Так много пони-маешь и так мало говоришь. «Пустельги» сейчас не станет. Зато вот ты попал в Новый Свет. Одно умрет, другое родится.

— Ну, если таково твое мнение…

Турк почувствовал ногами биение допотопного сердца танкера. Скорее всего он рассыплется на куски, как только сядет на мель. Все оборудование, которое могло упасть но время швартовки, было уже закреплено, кое-что демон-тиронано и отправлено на берег на шлюпках — вместе с частью экипажа.

— Хорош! — закричал Томас, когда вибрация стала слишком ощутимой, дрожала палуба и ножки кресел. — Что-то мы быстро идем, вам не кажется?

Должно быть, сейчас корабль ухал носом в воду и выныривал, как бывало с ним во время штормов. Только теперь они были уже не в открытом море. Они неслись прямо к пустому участку берега, готовому к гибели корабля.

Суша стремительно приближалась. Капитан переговаривался по радиосвязи с лоцманом, в обязанности которого входило корректировать курс, он же должен был в нужный момент передать команду заглушить двигатель.

Скорей бы уж все закончилось, думал Турк. Матросская жизнь была ему, в целом, по душе. Но когда до запланированного кораблекрушения остаются секунды, поневоле станет не по себе…

— Ты раньше с таким сталкивался?

— Лично я — нет, — отвечал Томас. — Но однажды видел такое в Индии, недалеко от Гоа. Старый контейнеровоз выбросился на мель. Вроде нашего, только поменьше. Это была просто песня. Видел, как черепахи карабкаются, чтобы яйца отложить? Вот и он так же… Понимаю все, что ты сейчас переживаешь. Но это не настоящая жестокость. Жестокость — другое.

Прошло несколько минут. Томас взглянул на часы, болтавшиеся как браслет на его худом запястье, и сказал:

— Пора заглушать машину.

— Ты засекал время?

— У меня есть глаза и уши. Я помню, где мы стояли, и могу на слух определить скорость.

Может, это и было очередным кокетством Томаса. А может — и правдой. Турк вытер вспотевшие ладони об коленки. Какие тут могут быть сбои? Чисто баллистический расчет…

Что произошло, он узнал только потом. В решающий момент капитанский мостик оказался обесточенным — из-за отказа чего-то или замыкания в изношенной проводке. Капитан не мог ни услышать указаний лоцмана, ни передать их машинистам. «Пустельга» должна была продолжать движение по инерции, но вместо этого врезалась в берег на полном ходу. Турка выбросило из кресла. Корабль коснулся земли и стал картинно заваливаться на правый борт.