В какой-то момент Брим заметил, что циркулирует среди медведей самостоятельно, и далеко не сразу отыскал в толпе своих двух друзей. Бородов был погружен в беседу с исключительно привлекательной — Брим определил это по мохнатым ушкам и изящным сапожкам — медведицей средних лет. Урсиса по другую сторону шатра окружали три мохноухие красотки, которых знакомство с большим, красивым генералом явно занимало больше всего на свете.

Брим усмехнулся — в его обществе друзья, видимо, больше не нуждались! Он оглядел помещение и обнаружил в нем только горстку людей — дипломатов, судя по тому, как кучно они держались. Высокий красивый малый с медалями на груди был, кажется, имперским послом Браунингом. На мелкого адмирала Брима никто из них не обращал внимания.

В большом шатре вдруг сделалось очень душно — то ли от множества свечей, то ли от обильного банкета. В чем бы ни было дело, дремота накатывала на Брима, как экспресс, — столь же быстро и неотвратимо. При всем при том он не имел ни малейшего понятия, где должен ночевать.

Откуда ни возьмись, возник солдат — его личный денщик на время праздника.

— Не желает ли адмирал отдохнуть?

— Очень даже желает, сержант, — с усталой улыбкой кивнул Брим.

Сержант поклонился и повел его к выходу, заметив:

— Будет лучше, если адмирал включит подогрев своего плаща. «Медвежата и детеныши альбы всегда прячут носы от мороза», как говорится.

Брим невольно усмехнулся и вышел за медведем в морозную ночь. Снег перестал, но тучи не расходились — на небе не было ни одной звезды.

— Куда мы идем? — спросил Брим, когда они двинулись вдоль бесконечного ряда краулеров, скрипя сапогами по снегу.

— К вашему краулеру, — ответил медведь. — Там поставлена койка для почетного гостя.

Брим заглянул в какой-то люк, тускло освещенный подвесной ракетой. Все машины казались одинаковыми и, кроме синей или зеленой окраски, не имели, на взгляд Брима, никаких опознавательных знаков.

— А откуда вы знаете, к которому краулеру идти? — осведомился он.

— Ну, это просто, — осклабился медведь. — Нам нужен краулер капитана Вотовой, так?

— Так. Но который из них он?

— Вот этот. — И медведь гордо указал на следующий в ряду краулер. Тот выглядел в точности как все предыдущие — хотя и был, правда, покрашен в синий цвет.

— Откуда вы знаете? — спросил Брим — сонливость сделала его придирчивым.

— Он тридцать пятый по счету, адмирал.

— Вселенная…

Брим взобрался по последнему трапу и увидел с немалым облегчением, что в рубке стоит около дюжины коек; его чемодан висел у той, что поближе к командному пульту. Внушительных размеров раскладушка для медведя была тесновата, но Брим прямо-таки затерялся в ней. Она была снабжена необъятными пледами и большой мягкой периной. Брим разделся до белья и нырнул под покрывала — уфф! Ледяные!

— Не хочет ли адмирал выпить на ночь? — спросил сержант из люка.

— Н-нет! — выдавил Брим.

Ледяная постель медленно, мучительно согревалась, но даже на краю замерзания он не мог принять это предложение. Он поглотил столько горячительного, что ему хватит на всю оставшуюся жизнь — если он, конечно, выживет.