|
А раньше было написано «Полярные зори». Парень смутился. Он подумал, что Костя мог и на самом деле обидеться, что он прочитал какую-то глупость о его городе, поэтому поспешил сказать: — Извини. Я правда не знал… — Да ладно тебе, проехали. Станцию они и правда уже проехали. А потом водитель повернул было направо, но вдруг, притормозив, круто развернулся. — По Строителей чуть короче, — непонятно сказал он, — но в честь дорогих гостей сделаем торжественный въезд, по Нивскому. Нанас сначала смотрел вперед, а потом прильнул лбом к стеклу справа, потому что именно на этой стороне было сейчас много домов. Так близко жилые здания он видел только в Ловозере, Видяеве и 27-м километре, но там они были давно заброшенными, почти все — с окнами без стекол, да и не такими высокими, как здесь. Хотя и тут встречались дома, в которых окна почему-то были закрытыми досками, и он спросил об этом у Парсыкина. — Потому что стекла негде брать, — ответил Костя. — Разве что заимствовать из тех квартир, где никто не живет. — А разве у вас не все дома заняты? — с удивлением спросила Надя. — Почему же вы тогда не пускаете всех желающих? — Дома, конечно, заняты не все. В первые годы много народу убыло; рвались к нам со всех сторон, пока периметром город не закрыли — многие в стычках полегли. Да и так умирает людей куда больше, чем рождается. А почему не пускаем всех… Ребята, я ведь не мэр, не начальник!.. Хотя, вообще-то, даже я понимаю, что если всех без разбору пускать, то здесь полный бардак наступит. Ведь даром ничего не берется, поэтому отдача от каждого жителя должна быть максимальной… А вот почему еще не все дома заселены? Про те же стекла, которые неоткуда брать, я уже говорил. А водопровод, канализация? Все ветшает, выходит из строя, а где взять те же трубы, краны и все прочее? Даже обычные лампочки! Запасы-то быстро иссякли. Так что теперь приходится разбирать то, чем не пользуются. А иногда бывает так, что в доме осталось, скажем, две-три семьи. Но для этого все равно приходится использовать идущие к дому коммуникации: кабели, трубы; тепло надо к этому дому подавать, электроэнергию… Проще эти семьи переселить в тот дом, где освободились две-три квартиры, а то здание отключить вообще от снабжения и разобрать, что можно, на запчасти. Короче говоря, тут не все так просто, это нужно хорошим хозяйственником быть, чтобы все учитывать. Между тем автомобиль выехал на треугольную развилку, в центре которой — Нанас даже, не удержавшись, ахнул — высилось нечто великолепное и загадочное. Казалось, некий великан вынул из грудины гигантского зверя четыре ребра, связал их сверху широченной темной полосой и воткнул в круглую зубчатую подставку, к которой со всех сторон вели огромные черные каменные ступени. Когда к этому сооружению подъехали ближе, Нанас заметил, что на темной полосе сверху имеются еще и странные выпуклые рисунки — на некоторых он даже сумел разглядеть людей. Надя тоже во все глаза смотрела на это чудо и опередила Нанаса с вопросом: — Что это?! — Ага! — засмеялся Костя. — Проняло? Не зря я, значит, этой дорогой вас повез!.. Это стела. Ну, памятник такой. Называется «Факел». Раньше там освещение внутри было, в темноте вообще красиво смотрелось. Больше двадцати метров высотой, кстати. — А зачем этот… эта… стела?.. — наморщил лоб Нанас. — Это как ракета, по врагам стрелять, что ли? — По каким еще врагам? — пуще прежнего захохотал Парсыкин. — Какая ракета? Это так, для красоты просто. — Для красоты?! — ахнула Надя. |
