|
— Почему ты сердишься? — спросил он. — Я не сержусь. Просто мне очень не хочется снова встречаться… с этими… — Да ладно, не переживай. Я ведь теперь с тобой. — Только это меня и успокаивает, — улыбнулась Надя. К ним обернулся ставший отчего-то нервным Парсыкин: — Ну, чего вы застряли? Давайте скорей! Поднимайтесь за мной! — Боишься, что орехов не хватит? — не удержался Нанас. — А с нами поделишься? — Вот только острить не надо, — нахмурился Костя. — Посмотрим еще, кто с кем делиться будет. Я ведь вас покрывать не стану, скажу, что это вы тормозили. Нанас и Надя больше не стали нервировать водителя и вслед за ним поднялись к белой, с большими стеклами, двери по четырем широким, сделанным из черного камня ступенькам. Сразу за дверью оказалась еще одна, а уже за ней начинался широкий длинный коридор с множеством дверей по обе стороны. Перед вошедшими тут же возник хмурый широкоплечий мужчина, одетый во все черное, — даже на голове его была черная приплюснутая шапочка, показавшаяся Нанасу очень смешной. Но едва он увидел за спиной мужчины автомат, смеяться тут же расхотелось. — К Ярчуку с Сафоновым, — сказал встречавшему Костя. — От Сошина… — Проходите, — махнул мужчина вглубь коридора, — вас ждут в кабинете Олега Борисовича. Первое, что бросилось в глаза Нанасу, когда он вошел в этот кабинет, был длинный стол со множеством стульев подле него и огромное количество экранов возле одной из стен. Почти все они показывали белую снежную пустоту, иногда разбавленную редкими деревьями вдалеке. Лишь на некоторых из них были какие-то здания, однако явно не жилые дома. У дальней стены кабинета поперек длинного стола примостился еще один, на котором тоже стоял большой экран, повернутый к сидящему за столом человеку в привычной уже пятнистой форме. Лицо его было худое, морщинистое, с впавшими щеками, а большой лоб казался огромным из-за глубоких залысин, вдававшихся в короткие, больше похожие на щетину, седые волосы. Наверняка это и был хозяин кабинета Ярчук. Еще один мужчина сидел чуть сбоку, вполоборота к Олегу Борисовичу, и выглядел полной его противоположностью благодаря круглому лоснящемуся лицу с румяными отвислыми щеками. На недостаток волос, в отличие от первого, этот человек явно не жаловался, а из-за того, что они были чрезвычайно растрепаны, казалось даже, что их чересчур много. Он был одет в темно-серые брюки и в такого же цвета куртку, похожую по форме на бушлат, — «пиджак», объяснила Надя. Под ним белела рубаха, на которую с шеи свисала синяя полоска ткани. До этого Нанасу не приходилось видеть галстуков, и он недоумевал, не в силах придумать, какое предназначение могло быть у этой полоски. Тело мужчины, как и лицо, было круглым, а ростом он показался Нанасу не выше его самого — то есть довольно маленьким, по сравнению с тем же Парсыкиным. При виде вошедших толстяк тут же вскочил со стула. — О! Наконец-то! — воскликнул он. — Мы вас уже, так сказать, заждались! А вас, Наденька, я очень-очень рад видеть снова. Надя буркнула в ответ нечто не вполне разборчивое и уж точно не очень приветливое. Костя Парсыкин глянул на нее с откровенным испугом, но долго пугаться ему не пришлось, потому что из-за стола поднялся хозяин кабинета и процедил, смерив его надменным взглядом: — Водитель свободен. Парсыкин, развернувшись на месте, скрылся за дверью и плотно закрыл ее за собой. — А как же… мы?.. — не удержавшись, брякнул Нанас. Рядом с Костей он чувствовал себя в этом кабинете определенно уверенней. |
