— Мне ты ничего не говорил, — спокойно произнес Дикаволи — Бланканалес.

— Я сказал об этом Бенни и просил предупредить Нью-Йорк. Послушайте... Винтерс не наш человек. Такие, как он, могут долго балансировать на краю ямы с навозом, но первыми никогда не нырнут в нее с головой. Я же просил передать вам, что он не потерпит нажима.

— А ты, ты все стерпишь, так? — спросил Бланканалес.

— Что это значит? Подождите...

Торнтон все больше и больше нервничал. Он оттолкнул стул и встал во весь рост. Потом заговорил, размахивая руками.

— Прежде чем стать тем, кто я есть, мне пришлось долго барахтаться в дерьме. И я никогда не буду этого отрицать, разве что только перед судом. Я всю жизнь боролся, приятель. Мне всякого пришлось испытать. И не вы, дешевые адвокаты из гетто, придумали правила этой игры. Хотя, надо признать, вы в нее ловко играете. Ваше единственное преимущество заключается в том, что вы тверже и упрямее. Ну а теперь можете убираться. Я сыт по горло вашими махинациями.

— Ты хочешь, чтобы я сказал об этом в Нью-Йорке? — поинтересовался Бланканалес.

Миллиардер отошел от стола. Широко расставив ноги, сунув руки в карманы брюк, он испепеляющим взглядом посмотрел на человека, стоящего у окна. Затем медленно опустил глаза.

— Нет... — в его голосе уже не было прежней страсти. — Не думаю, чтобы это меня устраивало.

— Вот поэтому мы и пришли.

— Я выдержу удар, если вас беспокоит только это.

С самого начала беседы Шварц поднялся с кресла и прислонился к столу. Пока Торнтон был занят разговором с Бланканалесом, он успел разобрать телефонный аппарат и уже заканчивал установку «жучка».

— Но это еще не все, — сказал Бланканалес. — Мы давно готовили операцию. И вот теперь, когда Винтерс в могиле, возникает мысль...

— Не волнуйтесь, вы получите то, что вам нужно. С Винтерсом или без него. Но послушайте... э-э... Дикаволи? Послушайте, Дикаволи, речь идет не о краже грошового транзисторного приемника. Техника и снаряжение, которые вас интересуют, находятся под контролем отдела безопасности Министерства обороны. Вы отдаете себе отчет в том, какие трудности нам нужно преодолеть?

При этих словах Шварц посмотрел на Торнтона. Он завершил свою работу и подошел к беседующим, чтобы присоединиться к разговору.

— Он прав, Гарри. Это не транзистор из супермаркета.

Бланканалес тут же вступил в игру.

— Ну и что? — презрительно произнес он. — Приемник — он и есть приемник. К чему все усложнять?

Торнтон тяжелым взглядом смотрел на Шварца, пока тот давал пояснения своему коллеге.

— Можешь мне поверить, если стащить в армии длинноволновый передатчик, неприятностей не оберешься.

— Но мы же должны знать, — настаивал Бланканалес. — Ты добудешь нам технику или нет, Торнтон?

— Конечно, да! — воскликнул Торнтон. — Но длинноволновую радиостанцию так просто не стащишь...

— Он прав, Гарри, — примирительным тоном сказал Шварц.

Он пытался нащупать какой-то выход из тупика и в то же время установить контакт с встревоженным промышленником, который слишком долго ходил по краю дьявольской пропасти.

— Нет, Гарри, в супермаркете длинноволновый передатчик не купишь. Ведь это вещь, очень серьезная вещь. Сколько мегагерц, Макс? Шестьсот?

Торнтон кивнул. Он заинтересованно наблюдал за Шварцем, удивляясь тому, что сутенер из Тихуаны так хорошо разбирается в электронике.

Шварц продолжал объяснять Бланканалесу — Дикаволи, как действует передатчик.

— Представь себе, ты подаешь серию сигналов на частоте шестьсот мегагерц на длинноволновую параболическую антенну. Это то же самое, что луч света, только его не видно.