— А что означает Сан-Себастьян? — спросил дядя.

Прохожий пожал плечами, на которых лежала вязанка хвороста.

— «Сан» означает «святой», так у испанцев называют подручного бога. Себастьян — это имя одного из таких святых, но чем этот божок ведает, мне не говорили.

Итак, мы двинулись дальше, и Миксцин продолжил своё повествование:

— Обратите внимание. Тут был широкий канал, всегда заполненный нескончаемым потоком огромных грузовых акали. Понять не могу, чего ради его засыпали, замостили и превратили в улицу. А вот — аййо! — там, перед вами, сестра, племянник, — он сделал обеими руками широкий выразительный жест, — там, в окружении извилистой, ярко разукрашенной Змеиной стены, находилась огромная, вымощенная сияющим мрамором площадь — Истинное Сердце Сего Мира. На ней, вон там, высился великолепный дворец Мотекусомы. Вот здесь находился двор для церемониальных игр в мяч тлачтли, а там — камень Тисока, где воины сходились в смертельных поединках. Ну а здесь, — тут дядюшка осёкся и ухватил за руку очередного прохожего, нёсшего корзину с известковым раствором, — друг, скажи мне, что это за гигантское и несуразное сооружение достраивают в той стороне?

— Это? Ты не знаешь? Да это же главный храм христианских священников. Я имею в виду — собор. Кафедральный собор Святого Франциска — вот как называется эта их церковь.

— Ясно, ещё один святой, — буркнул Миксцин. — И какими силами или стихиями ведает этот мелкий бог?

— Насколько мне известно, — опасливо ответил незнакомец, — это личный божок епископа Сумарраги, главного среди всех христианских священников. — И с этими словами он торопливо ушёл.

— Ййа, аййя, — посетовал Миксцин. — Нинотлакуикуи ин тео Франциско. В зубах ковырять, вот на что годен этот божок Франциско. И храму его далеко до того, что стояло здесь прежде. Ибо, сестра, племянник, на том самом месте высилось самое величественное и устрашающее сооружение, когда-либо воздвигнутое в пределах Сего Мира. То была Великая Пирамида, массивная, но изящная и настолько устремлённая в небо, что, дабы достичь её вершины, надлежало преодолеть сто пятьдесят шесть мраморных ступеней. Там же, наверху, взошедшего ожидало новое потрясение — о, в какое восхищение всех приводили ярко раскрашенные, величественные храмы великих богов Тлалока и Уицилопочтли. Аййо, в те времена у этого города были боги, достойные почитания! И...

Неожиданно речь дядюшки оборвалась, ибо нас понесло вперёд. Стоять так, как стояли мы трое, было всё равно что повернуться спиной к волнующемуся морю, не удосужившись сосчитать волны, почему мы и оказались в результате настигнуты седьмым валом. Попросту говоря, нас подхватила и понесла вперёд толпа людей, которых вооружённые испанские солдаты сгоняли на ту самую площадь, что мы с любопытством разглядывали. Нам удалось не потерять друг друга, в толпе же мы оказались в самых первых рядах. Поэтому, когда площадь уже была набита битком, а толчея прекратилась и всё успокоилось, перед нами открылись ничем не заслонённый помост, куда поднимались священники, и металлический столб, к которому подвели и привязали осуждённого человека. Вспоминая это, я могу сказать, что как зрителям нам достались даже лучшие места, чем можно было пожелать. Ибо то, как он горел, до сих пор стоит у меня перед глазами.

Как я уже говорил, перед тем как к сложенному вокруг него хворосту поднесли факел, старик Хуан Дамаскино произнёс лишь одну короткую фразу, а потом уже не издал ни звука, даже не застонал, когда огонь пожирал его тело. И никто из нас, свидетелей этого страшного зрелища, тоже не издал ни звука, кроме разве что моей матери, один раз коротко всхлипнувшей. Но звуки всё равно были. Шумы, сопровождавшие его сожжение, и по сию пору звучат в моей памяти. Я как сейчас слышу потрескивание горящего дерева, рождавшего алчно лижущие тело языки пламени, шипение и хруст вздувавшихся от страшного жара и тут же лопавшихся волдырей, щелчки, с которыми, наверное, туго сжавшиеся от жары мышцы ломали внутри его кости, и, уже ближе к концу, неописуемый, ужасающий звук: кипевший внутри мозг не выдержал давления, и череп несчастного взорвался, разлетевшись на множество осколков.