– Ты – редкая сволочь! Я тебя спасаю, а ты меня ешь!..

– Если спасаешь, то спасай до конца!

– Хочешь, я поймаю тебе рыбу?

– Тогда мне придется тебя отпустить, – подумал Билл вслух. – И ты уплывешь. Следовательно, я погибну… Буду есть твой хвост…

– Тебе никогда не стать человеком! – в сердцах произнесла Мятникова.

– Это правда…

– Так и сдохнешь крысой!

– Боюсь, тебя ожидает то же самое…

Вдруг она осознала его слова, так ясно и так драматично, что слезы брызнули из глаз! А ведь все из за него! Не будь Билла, жила бы Мятникова в своем человеческом теле… Она зажмурилась изо всех сил и проговорила про себя из какой то детской сказки:

– Вот я, вот я, превращаюсь в ЧЕЛОВЕКА!

После этих слов, она посчитала до трех и открыла глаза, вновь обнаружив крысиные лапы, неутомимо двигающиеся в воде.

– Ты – глупая! – частично подслушал мысли подруги Билл. – Все животные хотят стать людьми, но еще никто и никогда не осуществил своей мечты!

– Ты тоже хочешь стать человеком?

– Конечно.

– Чтобы ты стал тогда делать?

– Я бы вставлял глупым крысам чипы в мозги, ел бы колбасу и был бы, как Слизкин.

– А каким был Слизкин? – спросила Мятникова, продолжая плакать.

– Он научил меня всему. Был заботлив, самоотвержен…

– Что тебе мешает быть заботливым, самоотверженным?

– Инстинкт самосохранения. У людей его очень мало… Когда то Слизкин рассказал мне, что грызунов в пять раз больше, чем всех остальных млекопитающих, вместе взятых. Потому что мы знаем самую главную цель всякого существа – выжить! Я выживаю и потому ем твой хвост…

Дальше они вновь плыли молча. Ей вновь ночью попалась стайка рыбешек, и она поела. А утром он опять откусил часть ее хвоста.

На это раз она не закричала, а лишь сдавленно застонала.

И вновь они плыли.

Она вдруг поняла, что, когда он доест ее хвост, то примется пожирать и ее саму.

– Совершенно верно, – подтвердил Билл. – Но я тебя экономлю…

– Спасибо…

Еще три раза Билл откусывал от ее хвоста, а потом она увидела большой белый корабль, стоящий под светом луны, словно волшебный. Там, наверху, на палубе, играла музыка, звучал человеческий смех, взлетали яркими снопами петарды и салюты.

– «Академик Иванов», – прочитала Мятникова на борту и увидела толстенную якорную цепь, уходившую в пучину морскую. – Мы спасены!

– Да? – обрадовался Билл.

– Мы заберемся по этой цепи в трюм корабля, и он отвезет нас на землю.

Так и сделали. Лезли вверх, словно горную вершину штурмовали…

А потом мчались с быстротой молнии, метались среди человеческих ног под истошный женский визг, пока, наконец, не скатились по лестнице со средней палубы в трюм.

Дышали тяжело и печально.

А наверху богатые женщины выговаривали капитану:

– У вас крысы на борту!

– Такие огромные, как медведи! – истерически вскрикивала тетя, габаритами не уступающая гималайской породе.

– Защитите наших женщин и детей от инфекций! – слышались голоса.

Капитан был мужчиной тертым. Его уравновешенность не могла поколебать и сотня истерических женщин. Он взял в одну руку бокал с шампанским, в другую микрофон, подул в него и произнес маленькую речь.

– Уважаемые дамы и господа! – продемонстрировал капитан чудесный бас. – Вы все образованные люди и, конечно, читали много художественной литературы, в которой описываются всевозможные крушения кораблей.