В последний переезд двойняшки обнаружили, что верхние шкафы - это клондайк для поиска совершенно обалденных сокровищ. А ещё - просто “здоровское” место, где можно устраивать берлоги из того “строительного материала”, которым набиты антресоли и который родителям неинтересны.

Болтая ногами в воздухе и сидя, чуть согнувшись, посередине полки с отодвинутыми в стороны дверцами, Таня строго следила, чтобы двойняшки не свалились с этакой высоты (антресоли-то - под потолок!), одновременно пытаясь разыскать в творимом хаосе (медвежата заново строили свои берлоги) чёрную дамскую сумку.

- Та-ань, а можно сюда одеялко? - вылезла из тёмного угла запыхавшаяся Оленька. - У меня здесь тайная спаленка будет!

- И мне! И подушку! Ой!..

Двойняшки, стоя на коленях и вцепившись в край полки, восхищённо проследили, как нечаянно сброшенная Митенькой большая картонная коробка с треском грохнулась на пол, щедро разбросав по детской своё содержимое.

- Спускаемся! - железным тоном скомандовала Таня и за шкиряк домашних рубашонок жёстко поймала прыснувших было по углам медвежат, не желавших покидать уютные пещерки.

- Да-а! - обиженно запричитала Оленька, стараясь за спиной старшей сестры пнуть брата. - Митька виноват, а я из-за него должна, да?.. А-а!

- Сама дура, - проворчал медвежонок. - Та-ань… Ну ещё маленько-о!

- Где ты научился говорить нехорошие слова? - строго выговорила девушка, стаскивая с полки сначала смирившуюся и пригорюнившуюся Оленьку, а потом Митеньку. И - помалкивая о том, что обрадовалась свалившейся коробке! Что боится оставлять малышню наверху (ещё плюхнутся вниз без её постоянного присмотра!), пока она будет потрошить неожиданно вылетевшую из коробки искомую сумку. - Сначала соберёте мне всё, что упало. А потом я ещё подумаю, возвращать вас наверх или…

- Вс-сё из-за тебя…- прошипела Оленька, суженными со злости глазами глядя на брата и садясь перед коробкой на корточки.

- Ну и что? - буркнул Митенька, без разбора пихая в коробку всё, что в руки горстями попадало.

Через минуту двойняшки замолкли, замедлив суматошные движения и уже с большим интересом присматриваясь к вещам, которые складывали в коробку. Ещё через минуту Митенька красовался в маске для подводного плавания, разглядывая себя в карманном зеркальце, обрамлённом мягкой пластиковой обложкой, и издавая невразумительные, но довольные вопли, а Оленька, радостно хихикая, глазела на него через монокуляр от сломанного бинокля. Обменявшись затем своими необычными игрушками и насладившись игрой с ними, медвежата кинулись разбирать как валявшиеся на полу предметы, так и те, что оставались в коробке, оставив, наконец, Таню в покое.

А она сидела неподалёку, время от времени приглядывая за ними, и рылась в старой сумке. Глория никогда не лезла в эту сумку, после того как Таня объяснила, что этот старенький предмет - единственное наследство от умершей матери. И мачеха совершенно спокойно принимала желание девушки перевозить сумку с той кучей барахла, которое постоянно путешествовало с ними.

В первую очередь Таня вынула из бокового кармашка конверт с листочками бумаги, в которых нет ничего интересного для постороннего человека. Расправила один лист: “Танюшкин! Тортик без меня не ешь!” Мама ушла на работу, оставив дочку дома, - та привыкла к таким уходам и хозяйничала по дому. Таня вглядывалась в буквы, чувствуя, как частит сердце. Торт лежал в холодильнике и дожидался вечера, когда мама должна была поздравить маленькую именинницу. Ещё один лист с торопливыми буквами: “Таня! Тётя Клава придёт в два часа! Пусти её, она разогреет тебе суп и кашу!” Девушка перебирала бережно хранимые в конверте листочки и в деталях вспоминала каждый день, когда они были написаны… Но спохватилась. Двойняшек чем угодно увлечь легко, но скоро придут родители. Она торопливо сунула листочки в конверт и вернула его на место.