Алые птицы на рушнике клевали смородину… Точно так же, как они делали это у Дарёны дома — на полотенцах, которые вышивала мама._______________________

6 зарукавье — расшитый, украшенный драгоценностями нарукавник у старинных платьев, наподобие манжеты

7 смарагд — изумруд

8 червец — красный гранат

9 топаз — одно из старинных названий топаза

10 адамант — устар. название алмаза

11 поляница — женщина-воин, богатырша

12 лада (-о) — любимая (-ый) (обращение к супруге/у, возлюбленной/ому)

13 поприще — здесь: расстояние, измеряемое одним днём пешего пути, около 20 км.

14 явр — аир болотный

15 накосник — украшение, прикрепляющееся к концу косы— 4. Наследник. Голубоглазая судьбаМного серебристых нитей вплело горе в косы Жданы. Искусным мастером оно показало себя: теперь не нашлось бы такого средства, чтобы вернуть волосам женщины их прежний цвет… Но и седая она оставалась прекрасной: осеннее солнце сияло в её глубоких глазах, делая их похожими на хрусталь-смазень[16]. Под ресницами навеки поселилась тоска, которую не прогоняла даже улыбка. Впрочем, последняя стала совсем редкой гостьей на её лице.

Позднеспелые яблоки, лаская душу щемяще-грустным ароматом, склонялись в руки Жданы с отягощённых веток… Сорвав два, женщина окликнула игравших неподалёку сыновей:

— Радятушка! Мал! Хотите яблочек наливных? Идите скорее, я вас угощу!

Братья-погодки сражались на деревянных мечах, и в пылу боя им было не до того. Вдыхая тонкий, сжимающий сердце запах от прохладной, жёлтой с румянцем яблочной кожицы, Ждана с грустной улыбкой в глазах смотрела на сыновей. Мальчики год от года всё больше походили на Добродана: такие же русоволосые, светлоглазые, красивые, они своими упрямыми взглядами и по-отцовски сильными очертаниями подбородков пронзали душу матери напоминанием о пропавшем без вести муже.

Княжеский сад своей оградой из частокола замыкал её золотую клетку. Бродя здесь по дорожкам и собирая пучки из резных красно-жёлтых листьев орешника, Ждана тосковала по вольным берегам реки, по шепчущей берёзовой роще… Не знала она, что её скиталица-дочь Дарёна, вернувшись однажды в родные места и увидев их заброшенный дом, решила, что матери нет в живых. А мать не только была жива, но и переселилась вместе с младшими детьми в усадьбу князя Вранокрыла.

Цена, которую Ждана заплатила за то, чтобы смертную казнь дочери заменили на изгнание, не осталась без последствий: спустя положенный срок, в весеннем месяце снегогоне[17], родился мальчик. Только Радятко и Мал удерживали женщину от рокового шага… Она не могла уйти из этого мира, покинув детей на произвол судьбы, а потому продолжала жить, пусть и обесчещенная князем. Девять месяцев она носила его дитя, почти не выходя из дома, дабы не слушать сплетен, а когда ребёнок родился, князь пришёл к ней сам. Окутанный сырым вечерним сумраком, в чёрной, богато расшитой серебром и отороченной мехом однорядке, надетой внакидку, он казался олицетворением тьмы. Сидя во главе стола, на месте, которое когда-то занимал Добродан, он долго молчал и тяжело сверлил Ждану ночной тьмой взгляда, потом попросил кваса. Ждана только подала знак, и горничная девушка поднесла высокому гостю кружку пенистого, ядрёного напитка. Отведав его и утерев усы, князь одобрительно чмокнул:

«Добрый квасок, хозяйка. Мяту добавляешь?»

Ждана чуть слышно ответила:

«Точно так, государь… Мяту и чабрец».

Повисло молчание. Первой не выдержала Ждана:

«Какое дело привело тебя ко мне, княже?»

Побарабанив пальцами по столу и огладив бороду, Вранокрыл устремил на неё сквозь прищур блестящий, игольно-острый взгляд.