— Я не увлекаюсь, — холодно ответил мне Оскар. — Но Билли Вуд любил ролики. И Беллотти часто здесь бывает. Мы пришли ради него. — Он бросил короткий взгляд в мою сторону. — Я вам говорил про Беллотти?

— Говорили, Оскар, один раз. Но я заметил, что вы не упомянули его, когда беседовали с Конаном Дойлом и Фрейзером.

— Я рад, что вы обратили на это внимание, Роберт. Хороший детектив замечает всё. — Он говорил и внимательно вглядывался в толпу посетителей.

— Могу я спросить, почему вы не назвали Фрейзеру его имени? — поинтересовался я.

— Если инспектор Фрейзер соблаговолит обратить внимание на это дело, он и сам довольно быстро наткнется на имя мистера Беллотти. Вполне возможно, он с ним уже знаком. Полагаю, Жерар Беллотти хорошо известен полиции. — Оскар перевел взгляд с катка на стоявшие около оркестра столики, за которыми устроились посетители, решившие подкрепиться. — А вот и он, — неожиданно вскричал мой друг и указал тростью куда-то вперед.

Жерар Беллотти оказался не слишком привлекательным человеком, к тому же, глядя на него, не создавалось впечатления, что он в состоянии кататься на роликах: он был невероятно, карикатурно толстым. И, хотя Беллотти сидел на приличном расстоянии, да еще спиной к нам, он сразу обращал на себя внимание. И не только из-за необъятных размеров — он напоминал жабу, которая замерла на месте и мигает маленькими глазками, — но еще и благодаря кричащему наряду. Оранжевый клетчатый костюм гораздо больше подошел бы первому комедианту из «Мюзик-холла Коллинза». Голову в форме луковицы украшало потрепанное соломенное канотье, пристроившееся на жирных, туго завитых, выкрашенных хной волосах.

— Кто такой этот Жерар Беллотти? — спросил я.

— Боюсь, он не из числа утонченных джентльменов, — ответил Оскар, когда мы начали пробираться сквозь толпу.

Несмотря на будний день, народу здесь было невероятное количество, причем самого разного (по крайней мере, представителей определенного класса): влюбленные парочки, одинокие бездельники, матери и бабушки с детьми, служанки, получившие выходной, и молодые люди, пришедшие в погоне за развлечениями.

— Откуда вы его знаете? — крикнул я, стараясь перекрыть гомон голосов.

Шум здесь стоял ужасающий, все пытались перекричать оркестр и несмолкающий глухой стук роликов по мраморной поверхности катка.

— Он работает на господ О’Доннована и Брауна, чья контора находится на Ладгейт-Серкус, они являются крупнейшими в Лондоне поставщиками прислуги с Изумрудного острова, — прокричал в ответ Оскар. — Беллотти один из тех, кто находит мальчишек для работы чистильщиками обуви и посыльными. Именно этим он здесь и занимается. — Оскар замолчал и прошептал мне на ухо: — А, кроме того, он управляет закрытым «Ленч-клубом для джентльменов».

— Для джентльменов?

Оскар рассмеялся.

— Ну… для членов Парламента и тому подобное. Беллотти предлагает им холодные закуски и компанию. Обеспечивает члена Парламента партнером для игры в карты… или находит художнику натурщиков. Мне известно, что среди его клиентов имеется один маркиз, боксер-любитель, которому требуются молодые парни, чтобы устраивать с ними матчи.

— Звучит так, будто мистер Беллотти интересная личность, — весело проговорил я.

— Нет, — ответил Оскар совершенно серьезно. — Беллотти сложный человек, но в нем нет ничего интересного.

Когда мы подошли к столу Беллотти, он не поднял головы и даже не повернулся, чтобы на нас посмотреть. Мы сели, пухлой белой рукой Беллотти отодвинул от себя чашку, судя по всему, с остывшим чаем, и без особых предисловий сказал:

— О, мистер Уайльд, как поживаете? Я узнал аромат ваших духов, — голос у него оказался более мелодичным, чем я ожидал, да и произношение более чистым.