— Вам нет нужды меня оберегать, инспектор. Мне нечего скрывать.

— Вы уверены, мистер Уайльд? Оба дома на Каули-стрит и Кливленд-стрит в равной степени являются настоящими вертепами, домами порока. И Билли Вуд, вне зависимости от того, что с ним произошло на самом деле, разве он не продавал свое тело, как Гарри Смит и Чарльз Суинскоу, разве не был жертвой порока?

Оскар встал и некоторое время смотрел на свое отражение в зеркале, висящем над камином, и мне показалось, ему понравилось то, что он увидел. Потом Оскар провел пальцем по каминной доске, словно хотел проверить, есть ли там пыль, резко повернулся спиной к камину и обратился сразу к Эйдану Фрейзеру и Артуру Конану Дойлу.

— Джентльмены, — заговорил он, — я благодарю вас за добрые намерения, несмотря на то, что вы ошибаетесь в своих умозаключениях. Я понимаю, что вами двигали самые лучшие побуждения, но позвольте заверить вас: моя совесть чиста. Когда тридцать первого августа я появился в доме двадцать три на Каули-стрит, мною двигали благородные намерения. Я собирался встретиться с другом, но его где-то задержали, и вместо него я, к своему удивлению и ужасу, обнаружил труп несчастного Билли Вуда.

— Вы собирались встретиться с другом? — переспросил Фрейзер. — С другим молодым человеком? Могу я узнать его имя?

— Вы слишком спешите с выводами, инспектор. Так уж получилось, что речь идет о молодой леди, но вам не нужно знать ее имя. Она не имеет отношения к данному делу. В тот день она не пришла в дом номер двадцать три по Каули-стрит. Не беспокойтесь о ней, инспектор. Лучше займитесь расследованием убийства Билли Вуда…

— Но Билли Вуд… — прервал его Конан Дойл.

— Да, Артур, я любил Билли Вуда, — резко ответил Оскар, поворачиваясь к Конану Дойлу. — Любил его молодость, открытость и умение радоваться жизни. И еще редкий талант, я горжусь тем, что помогал его таланту проявиться. Я любил Билли, как младшего брата или сына. Даю вам слово чести, что в моих отношениях с ним не было ничего грязного и постыдного. — Он немного помолчал, потом протянул руку Артуру Конану Дойлу. — Я верю, что вам достаточно моего слова.

Благородный доктор моментально вскочил и сердечно пожал руку Оскара.

— Я принимаю ваше слово без малейших колебаний.

Оскар высвободил свою ладонь из сильной руки Конана Дойла и повернулся к Фрейзеру, который продолжал сидеть с невозмутимым выражением лица.

— А вы, инспектор?

— Я не знаю, что сказать.

— Перестаньте, Эйдан! — воскликнул Конан Дойл. — Уайльд истинный джентльмен и не станет нас обманывать. Поверьте его слову.

Фрейзер скрестил руки на груди и посмотрел в сторону пустого камина. Доктор прикоснулся к его плечу.

— Мы сделали то, что вы считали необходимым, Эйдан, задали нужные вопросы и прояснили ситуацию, — продолжал Конан Дойл.

Однако Фрейзера, очевидно, его слова не убедили. Внезапно Оскар рассмеялся и наклонился к нему.

— Инспектор… Эйдан — я буду называть вас Эйдан, мы должны стать друзьями, — я только сейчас понял, почему вы пребываете в таком мрачном настроении. Вашему желудку не пошли на пользу маринованный огурец и сыр, которые вы сегодня съели на ужин!

Пораженный детектив уставился на Оскара, и тот решил не упускать полученного преимущества.

— Вас весь день что-то раздражало, не так ли? Мне кажется, я знаю причину. Она не имеет никакого отношения к нам и связана с леди. Вы ждете ее в гости, верно? И у вас нехорошие предчувствия. Она женщина с сильной волей, полагаю, вы с ней близки и опасаетесь, что она будет вас ругать за некоторую неопрятность, свойственную холостякам.

Фрейзер бросил на Оскара подозрительный взгляд.