Что было дальнейшего я просто не помнил, потому как, упав на мостовую, почти сразу же потерял сознание.

Эпилог

Вновь я очнулся в госпитале, что, похоже, уже становилось традицией. Руки и тело болели, но слушались, а голова уже не так раскалывалась, как я это запомнил. Судя по всему, я находился в нашем родном учреждении при Тимирязевской Академии, а не в палате Сеченовского Института, как в прошлый раз.

По бокам от моей кровати сидели зарёванная Алёна и очень грустная, хмурящаяся Ольга Васильевна. И если девушка, зарыдав, бросилась мне на грудь почти сразу же, как только я открыл глаза, то опекунша, наоборот, как-то смущённо отвела взгляд.

– А где… – выдавил я, но, видимо, учёная поняла, о чём я хочу спросить.

– Бажовы ушли из Полиса, – произнесла она, поджав губы. – У них свои причины. Сейчас я тебе всё расскажу, только прошу, дослушай до конца и не торопись обвинять меня в чём бы то ни было.

– Хорошо, – пообещал я и даже кивнул головой.