— А она? — Степан посторонился, пропуская своего друга с разбитыми вдрызг мечтами в свою квартиру.

— А она мне!.. Эта моль!.. Эта.., эта слякоть, дрянь… Иди, говорит, проспись, дорогой! И чтобы я тебя больше никогда в таком состоянии рядом с собой не видела! Прикинь!!! — Кирюха стащил с ног кроссовки и с третьей попытки повесил на крюк вешалки кожаную куртку. — Говорю ей, ты че, Нюся, офигела?! Я муж тебе без пяти минут! Я муж тебе или нет?! Муж, говорю, или нет?! Ты меня должна в любое время в любом состоянии, а ты мне…

На Кирюху было жалко смотреть. С глубокого перепоя, с растрепанными волосами, которые он обычно убирал в хвост, а теперь поленился. С красными от бессонной ночи и пьяных слез глазами. —И с разбитыми надеждами.

— Нет, ты понял, друг?! Понял?! — всхлипнул бедный Кирюха и повалился на спину на диван в гостиной.

— Понял, — кротко отвечал Степан, пристраиваясь в кресло напротив.

— Что ты понял?! Ну, вот что ты понял, скажи?! — возопил его друг, приподнимаясь на локтях и зло сверля его глазами. — Что понял, говори, или я…

— Я понял, что свадьбы не будет, — снова покорно ответил Степан и через минуту заржал в полный голос. — Кирюха!.. Это, блин, вообще, прикол!!! Эта серая порточная моль тебя выгнала!!! Это атас полнейший!!! Как же она теперь-то?! С кем же?.. Елки-палки, кто же на нее теперь-то…

— Да ну тебя, — кажется, обиделся друг и снова упал на диванные подушки, а потом вдруг:

— Выпить нету?

— Выпить-то всегда есть, но надо ли? — Степан старался никогда не похмеляться, потому что знал: похмелье плавно перетечет в очередную попойку, и тогда все. — Нам с тобой сегодня в гараж надо. Кое-что подбить…

— Кое-кому морду набить, — отозвался Кирилл. — Валерка опять с ремнем генератора вчера не справился. Уволю я его, как хочешь, уволю.

— Увольняй, друг. Я не против. Нет работника, и этот не работник. У меня есть паренек на примете. Руки золотые, просто Кулибин и…

В дверь снова позвонили.

— Кто это?! — Кирилл подскочил на диване, глаза его заметались. — Если это за мной, то меня здесь нет! Не хочу никого видеть! Маман теперь выть начнет, батя косорылиться… Вот, блин, жизнь, а?! Меня здесь нет, Степка!!!

Степан встал с кресла и пару минут разглядывал себя. Выходить или нет в полотенце? Может, лучше все же одеться? Нет, одеваться он не станет. Вдруг это и правда Нюся. Он ее не пустит. И соврет, что не один, а с женщиной. И что он вообще только что после секса и после душа. И делать ей в его квартире нечего абсолютно. Если не дура, поймет и уберется. И для Кирюхиных родителей это полотенце станет хорошим шлагбаумом. Те так вообще люди деликатные, даже порога не переступят.

К двери он подходил очень даже недоброжелательно настроенным. Не торопясь, шмыгнул замком, медленно потянул на себя дверь и в следующую минуту остолбенел.

На пороге стояла заплаканная Верещагина. И была она не одна, а с чемоданом. И, судя по ее решительному шажку вперед, оставлять его в покое на сегодня она не собиралась.

— Привет, — хрипло поздоровалась она еще раз и, не обращая внимания на то, что он совершенно не одет, вошла в квартиру. — Прости, что без приглашения да еще с вещами.

— Угу… — только и нашелся он что ответить и неожиданно застеснялся и своих босых ступней, и волосатого пупка, и мокрой шевелюры.