– Мы со Стюартом позанимаемся в коридоре, – повторил он изменившимся голосом. – А ты поработай с Джорджем. Может, он нам подойдет. Пошли, Стью.

Джон остался в комнате с новичком и барабанщиком.

– Значит ты, малютка, теперь наш главный гитарист? – усмехнулся Джон, разглядывая Харрисона. – Детский сад! Ладно, показывай, что умеешь, бери гитару.

– Гитару? – странно улыбаясь, переспросил мальчик. У Джона создалось впечатление, что тот никогда раньше не слышал этого слова. Даже молчун-барабанщик хохотнул и стукнул от удовольствия палочкой по тарелке.

– Гитару, малыш, гитару, – подчеркнуто ласково подтвердил Джон и прикрыл рот рукой, непритворно поражаясь тому, что видит. Потом протянул Джорджу инструмент и отчетливо произнес:

– Ты. На гитаре. Играть. Умеешь?

Джордж принял инструмент.

– На гитаре? Умею. Но лучше – на тамбурине. Или на ситаре. Мое внутреннее Я говорит мне, что в прошлом своем воплощении я жил на Тибете. Или был рыбой. Но это – без разницы.

Джон почувствовал, что начинает втягиваться в предлагаемый ему абсурд и потряс головой. А Джордж продолжал:

– Думаю, мы должны играть такую музыку…

И тут он неистово забренчал на одной струне какой-то варварский мотивчик, время от времени непонятно выкрикивая:

– Джаай Гуру-у Дэва Ом! Джаай Гуру-у Дэва Ом!..

У Джона глаза полезли на лоб.

– Стоп! – рявкнул он, и Джордж остановился. – Да-а, сюрпризик мне, однако, подсунул Пол… А что-нибудь попроще ты можешь? Что-нибудь общеизвестное.

Джордж кивнул и заиграл популярную пьесу «Raunchy».

«Неплохо», – подумал Джон, когда тот закончил. Но вслух сказал:

– Может быть, все-таки, рок-н-ролл попробуем?

– Рок-н-ролл? Попробуем, – согласился Джордж. По его лицу, вновь рябью пробежала нагловато-неопределенная улыбка. – Собственно, это все – одно и то же… Если смотреть шире.

– Ну-ка, Джонни, – обратился Леннон к Норману, – сделай-ка бит. Да пожестче! Ту же песню, что сейчас играли. И-и, раз, два… раз, два, три, четыре!

И они заиграли вместе.

Внезапно звучание двух гитар и барабанов стало удивительно упругим. Джон искренне удивился. «У этого маленького придурка действительно есть чувство», – подумал он. Джордж играл просто, даже очень просто, топчась, порой, на трех нотах или даже многократно повторяя одну… Но он играл «вкусно». Это была «традиция» в том смысле, какой вкладывают в это слово музыканты.

На пороге появились Пол и Стюарт. Джон сделал им «большие глаза», кивая на Джорджа. Это можно было понять только как одобрение. Секунд пять Пол и Стюарт слушали, шлепая себя в такт ладонями по ляжкам, затем, переглянувшись, кинулись к своему единственному усилителю, поспешно воткнули в гитары шнуры и включились в игру.

И вновь, как иногда бывало и раньше, у Джона появилось ощущение полета, ощущение всемогущества. Но песенка, которую они сочинили с Полом, была совсем не об этом… Но имеет ли это значение? Джон шагнул к микрофону, закрыл глаза и запел:

Они не имели в виду никого конкретно. Просто девчонка. Просто очень молодая, очень красивая и очень заводная. А тут вдруг Джон, не открывая глаз, явственно увидел перед собой бледное лицо Синтии, хотя с ней он никогда и не был на танцах.