Бородач пожал плечами:

— Одет как индеец. И ведет себя как индеец — верно, вождь краснокожих? Как это ты не снял с детишек скальпы? Хотя если ты всего лишь черномазый, притворяющийся индейцем, то чему удивляться?

— Я хочу его накидку, — сказал лысый. — Мне всегда нравились перья.

— Даю вам последний шанс, — ответил индеец тем же звенящим шепотом.

— Это у тебя был последний шанс. — Бородач рванулся вперед, и Джейн потеряла его из виду.

Послышался глухой скрежет — словно провели лезвием ножа по твердой поверхности, и вдруг у Джейн ужасно зачесалась обожженная половина лица. Зуд расползся вниз по руке, по спине — и, в конце концов, Джейн показалось, что вся кожа пытается вырваться из одежды. Снаружи донеслось низкое рычание — похоже на тигра в клетке, которого Джейн видела как-то в Бэттери-парк.

— Ой-ей! Отпусти меня! — взмолился бородач, но его голос оборвался, заглушенный треском.

Что-то ударилось об оторванную доску, выбив ее внутрь, прямо в лицо Джейн. Джейн, с разбитым носом, упала на спину и закричала. Кровь потекла в сторону, заливая зудящие шрамы, и от этого зуд уменьшался.

Снаружи второй матрос бился об дощатую стену головой и судорожно хватал воздух ртом. Кровь стекала у Джейн по волосам, по воротнику, вниз по спине и в рукав. Умирающий матрос закрыл дырку в доске, и в берлоге наступила полная темнота. Ужасный зуд в шрамах потихоньку слабел.

Лицо болело, рот наполнился кровью от расшатанных зубов и разбитой губы.

«О Господи, пусть он уйдет! — молила Джейн. — Пусть только он уйдет, и пусть поскорее уберут трупы, а меня никто не заметит!».

Лысого матроса оттащили от стены, и в дырку полился лунный свет. Джейн услышала, как в нескольких шагах тело бросили на землю. Затем индеец тихо постучал по расшатанным доскам.

«Уходи», — беззвучно сказала Джейн, чувствуя кровь на языке и под рубашкой.

— Нанауацин, — позвал индеец. Со ржавым скрипом доску отодвинули в сторону. — Выходи.

Она не ответила.

— Выходи, и я остановлю кровь.

— Ты убил их, — ответила Джейн. — И меня хочешь убить.

— Если бы я хотел тебя убить, малышка Нанауацин, ты бы уже была мертва. Выходи сейчас же.

Джейн медленно выбралась наружу, рассеянно почесывая перестающие зудеть шрамы и вытирая кровь, которая заставила рубашку и волосы прилипнуть к коже.

— Почему ты назвал меня этим именем? — спросила она, выбравшись наружу.

— Это твое имя, — ответил индеец. — Тебе дали его задолго до твоего рождения.

— Мое имя — Джейн Прескотт. — Она подумала, что лысый матрос был прав: это скорее негр, чем индеец. Из уголка рта у Джейн продолжала сочиться кровь. Почему ей больше не страшно?

Индеец кивнул:

— Так назвала тебя мать. А это, — он провел пальцами по обезображенному лицу Джейн, — дает тебе другое имя. Нанауацин. Повтори.

— Нанауацин, — повторила Джейн. От прикосновения индейца нос перестал кровоточить и зуд в шрамах совсем прекратился.

«Он убил двух матросов только ради того, чтобы поговорить со мной», — подумала она.

— Хорошо. — Индеец быстро слизнул кровь с кончиков своих пальцев и отвел доску в сторону. — А теперь иди и ложись спать.

Джейн зевнула так, что хрустнула челюсть.

— Ой, — охнула она и полезла внутрь.

«Нанауацин» — это слово порхало в голове, словно мотылек в поисках пламени.