– Итак, все это вновь возвращает нас к началу, то есть, ко мне.

С этими словами Пол вдруг резко поднялся и, сунув руки, которые мгновенно сжались в кулаки, в карманы пиджака, подошел к окну. Ситуация была просто идиотской! К своему ужасу он почувствовал, что глаза его наполняются слезами; такого не случалось с ним ни разу с того дня, как он улетел из Израиля, оставив там Ильзу.

– Я начинаю припоминать, – послышался сзади него голос Штерна. – Отдельные, не связанные друг с другом эпизоды. Я знаю, что вы от меня что-то скрываете.

– Вы ошибаетесь.

– Айрис смутно помнит, что встречала вас два или три раза, когда была еще ребенком.

– Это ничего не значит.

– Кроме, пожалуй… Ладно, выложу вам все начистоту. После того, как вы оказались тогда на том обеде, а затем обратились ко мне в качестве пациента, она сказала, что вы всегда появляетесь. Она также сказала, что в тот вечер вы просто не спускали с нее глаз, и это ей ужасно не понравилось.

– Довольно жестоко говорить мне об этом, – произнес Пол, по-прежнему не оборачиваясь.

– Простите. Мне не хотелось бы быть жестоким. Но вы, как мне кажется, весьма цените откровенность. Итак, признайте, что во всем этом есть нечто странное.

Он изо всех сил пытается заставить меня сказать правду, подумал Пол. Сказать правду! Это так просто. С какой радостью он облегчил бы сейчас свою душу. Нет, это было бы настоящим безумием!

– Я уверен, что здесь существует какая-то связь, – продолжал тем временем Штерн. – Может, у вас были дела с отцом Айрис, и случилась какая-то неприятность. Или в молодости между вами было соперничество из-за матери Айрис? Простите, что разыгрываю здесь перед вами детектива, но я чувствую, что вы от меня что-то скрываете.

Пол не ответил. Сердце его учащенно забилось.

Тихий и спокойный голос Штерна безжалостно продолжал:

– Если, конечно, я не сошел с ума. Но я этого не думаю.

И тут выдержка, благодаря которой ему удавалось столько лет хранить все это в тайне, изменила Полу. Он резко обернулся, явив взору Штерна свои мокрые глаза и трясущиеся губы, с которых сорвалось немыслимое:

– Айрис моя дочь. Теперь вы знаете, что я от вас скрывал.

Он отошел от окна к противоположной стене и устремил невидящий взгляд на книжные полки. Штерн молчал. Слышался лишь громкий шелест перебираемых им на столе бумаг.

Наконец Пол решил нарушить это, становившееся невыносимым, молчание.

– В жизни иногда можно услышать весьма странные вещи, не так ли? Об этом вы и думаете сейчас?

– Я не знаю, что думать. В мозгу у меня продолжают звучать ваши слова, и я спрашиваю себя: правильно ли я вас понял?

Внезапно Пол впал в панику. Ноги у него подкосились и, чтобы не упасть, он был вынужден ухватиться за край стола. Господи, что же он наделал?! Господи…

Когда он, ухватившись за край стола, наклонился, лицо его оказалось в нескольких дюймах от раскрытого рта и черных, расширившихся в шоке зрачков Штерна.

– Вы поняли мои слова правильно, – проговорил Пол, выпрямляясь. – И если вы их кому-нибудь повторите, я убью вас, а затем покончу с собой. Вы меня слышите?

– О Боже! – прошептал Штерн.

– Я не смогу с этим жить. Не знаю, что на меня нашло. В первый раз за все эти годы… Все эти долгие, долгие годы!

Вернер упал в кресло и закрыл лицо руками.