И он помчался по лестнице через две ступеньки, двигаясь на удивление проворно для такого здоровяка. При этом он еще и сыпал отборнейшей бранью, хотя слушать его здесь было особенно некому.

    – Развлекается!.. В моей собственной комнате!.. С кем?!. Если с этим сосунком Азрафелем, да я за уши его на стенку повешу! Я все про него знаю!..

    Выскочив наверх, он прошагал по кедровым половицам к обширной двойной двери. После чего, не останавливаясь, с маху наддал обутой в сандалию ножищей в середину створок. Внутри с треском лопнул запор, и мстительный Осгар, даже не замедлив движения, ворвался внутрь.

    Неприбранная постель, как говорится, еще не остыла. Повсюду на полу валялись яркие цветные одежды, но никого не было видно. В глубине комнаты красовалась ширма в четыре панели, сработанная из темного дерева и перламутра. Инкрустация была в кхитайском стиле и изображала охоту на тамошних драконов. Из-за ширмы донесся мелодичный голос Зефрити:

    – Осгар, любовь моя, это ты?.. Как стремительно ты ворвался! Подожди чуточку, и я выйду к тебе...

    Но к тому времени хозяин гостиницы уже пересек комнату и взялся рукой за ближайшую панель.

    ...Сторонний наблюдатель, вероятно, не понял бы, почему это он вдруг шарахнулся прочь. Не всякий успел бы уследить за тем, как из-за лакированной ширмы внезапно вылетел кулак и стремительно врезался ему в физиономию. В следующий миг ширма рухнула, а перед Осгаром возник Конан. Вид у киммерийца был весьма решительный. Конан ринулся на Осгара со сжатыми кулаками и искаженным яростью лицом. За его спиной, в уголке комнаты, торопливо одевалась Зефрити.

    Киммериец безжалостно набросился на ошеломленного ванира, настиг его и принялся дубасить кулачищами, больше похожими на боевые молоты, не давая Осгару себя ухватить. Подвижное тело, свитое из упругих мышц, танцевало взад-вперед, взад-вперед: ни дать ни взять кузнец, работающий возле слишком жаркого горна. Удары были таковы, что ванира разворачивало то вправо, то влево. Он чуть не падал.

    И настал момент, когда киммериец, действуя кулаками и ногами, сшиб Осгара на пол, где тот и остался лежать неподвижно, – то ли потерял сознание, то ли понял, что так было всего безопасней.

    – Конан! Конан, не убивай его!.. – Зефрити наконец кое-как прикрыла очаровательную наготу, выскочила из-за ширмы и склонилась над распростертым ваниром.

    – Да мне его мочить и в голову никогда бы не пришло, – с горечью отозвался Конан, разглядывая опухшие, покрасневшие костяшки пальцев: отбил об Осгара. – Я же знаю, как необходимо тебе его богатство, а также ловкость в делах, равно как и в воровстве... Я его так, немножко... Разобрались, и хватит.

    – Без Осгара у нас у всех не станет крыши над головой, – сказал с порога комнаты еще один голос.

    Конан развернулся навстречу и увидел входившего Исайаба. Пожилой шемит дружелюбно кивнул киммерийцу.

    – Но время от времени таскать таких, как он, на порку только полезно. Очень даже полезно!

    Следом за Исайабом явился Азрафель и с ним еще двое шемитов вполне негодяйского вида – новые подручные Осгара. Завидя своего хозяина распростертым без движения на полу, парни начали неуверенно переглядываться. Однако оружия не обнажили. Азрафель погнал прочь слуг, которые толпились у двери, пытаясь заглянуть внутрь и выяснить, что же такое стряслось. Закрыв попорченные ударом двойные двери, юноша встал перед ними, как на посту.

    Осгар между тем слабо пошевелил головой, покоившейся на обтянутых шелковой тканью коленях Зефрити.