|
Валютный рынок лихорадит и без сообщений об инопланетянах; швейцарский франк еще не катится под гору, однако уже прихрамывает, и нужно оберегать его от потрясений. Обычный период планирования в банковском деле - несколько лет, не больше, ведь основная единица измерения здесь бюджетный год; а мы, то есть ИИМ вместе с МИДом, работаем с минимальным упреждением порядка ста лет! Именно этими единицами (так называемыми секулярами) оперирует весь министерский планетарно-исторический механизм. Я ничего не понял, но имел смелость признаться в своей беспомощности. От вас, господин Тиши (так он выговаривал мое имя), мне скрывать нечего, заверил профессор. Сперва он объяснил мне значение пометок в "Дневниках". Обычная профессиональная привычка: все совершенные мною, по незнанию, нарушения межпланетного космического права, а также правил движения по Млечным Путям, он подводил под соответствующие параграфы. Увидев мое вытянутое лицо, профессор добавил, что такие fauh-рas <промахи (фр.)> - обычный удел первооткрывателей. Разве Колумб не принял Америку за Индию? А отношения испанцев к ацтекам? Но звездные государства, с которыми мы имеем дело, - отнюдь не объекты колониальной экспансии; они, вообще говоря, куда развитее нас. До самой Женевы профессор излагал мне основы своей дисциплины, а я внимал ему, как школяр. Юридические законы, поучал Гнусс, в Космосе важнее физических. Конечно, в последней инстанции явления бытия определяются физикой, но на практике все по-другому. Взять хотя бы загадку "космического молчания", Silentium Universi. Почему столько десятилетий впустую ушло на поиски внеземных цивилизаций? Да потому, что первыми, неведомо по какому праву, к ним приступили естественники - астрономы, физики, математики, биологи и рассчитали как дважды два, что тех, других, не может не быть, энергетические средства у них имеются, технические возможности тоже; а раз не видно ничего и не слышно, ergo <следовательно (лат.)>, Нигде Никого Нет. Как же так нет, если доказано, что не может не быть? Вместо того, чтобы проконсультироваться у знатоков политического, экономического и прочих прав, они решили: чем выше взберется цивилизация, тем гибель ее вернее. Период личиночный, стадия куколки, длится долго, но тогда нет средств для сигнализации, а когда они уже есть, цивилизация либо исчезла, либо вот-вот исчезнет. Этой несокрушимой логикой они напугали не только сами себя, но и широкую публику. Получилось, что в космосе мы одиноки как перст. Мало того: и нас-то уже скоро не будет. Конечно, был Ийон Тихий и путешествовал, но "nec Hercules contra рlures", один в поле не воин. Он не получил официального признания. Почему? А разве мало маньяков и жуликов, плетущих небылицы о тарелках и об Ужасно Добрых Праастронавтах, прибывших на Землю, чтобы воздвигнуть египтянам пирамиды под предлогом захоронения фараонов? Наука должна была выработать в себе невосприимчивость к подобным бредням - и стала уж слишком невосприимчивой. "Известно ли вам, господин Тиши, - профессор успокоительным жестом положил на мое колено швейцарскую, вымытую до розовой кожи ладонь, - где, то есть в каком разделе, хранятся ваши труды, ну, хотя бы в городской библиотеке Женевы? В разделе научной фантастики, так-то вот, дорогой коллега! Ради бога, не принимайте этого близко к сердцу. А вы и не знали?" Я ответил, что не читаю собственных книг и потому не ищу их в библиотеках. - Быть непризнанным - прямо-таки долг любого великого новатора и первопроходца, - изрек Гнусс. - Впрочем, имелись крайне серьезные соображения, вследствие которых мы - то есть МИД - не реагировали на подобные недоразумения. Мы некоторым образом оберегали тем самым и вас... - Как прикажете понимать это? - спросил я, удивленный его последними словами. - Вы поймете, но в свое время. |
