— А… так значит, вам все же не удалось привыкнуть к административной кабинетной работе в Уоппинге?..

— Не совсем так. Просто наступил момент уйти…

— Потому что…

— Потому что передо мной открылись другие перспективы.

— Не идет ли речь о ваших литературных амбициях?

— Именно так. Я приступил к работе над романом.

— Ах да, ваш роман. В своих показаниях — с которыми вы, безусловно, ознакомились — миссис Гудчайлд сообщает, что после того, как ваш сын вернулся домой из больницы, вы начали уделять своему роману все более пристальное внимание. Вы работали над ним, запершись в своей мансарде, там же и спали. И это в то время, когда ваша жена проводила одну бессонную ночь за другой из-за ночных кормлений и прочих мелких неудобств, неизбежных, когда заботишься о маленьком ребенке.

Тони ожидал этого вопроса и хорошо к нему подготовился.

— Я считаю такую интерпретацию совершенно искаженной. После того, как Салли ушла с работы…

— Позвольте, разве у вашей жены был выбор? Ведь она оставила работу по медицинским показаниям, из-за тяжело протекающей беременности?

— Да, хорошо. После того как она вынуждена была оставить работу, я стал в семье единственным кормильцем. Я возвращался домой после девяти-десятичасового рабочего дня в «Кроникл», после работы, которая более не доставляла мне удовлетворения. Вечерами же я пробовал себя в литературе, пытался реализовать давно задуманные планы. Кроме того, мне нелегко приходилось из-за нестабильности жены, которая страдала от тяжелой послеродовой депрессии…

— Но которая при этом справлялась в одиночку со всеми сложностями ухода за младенцем. Вы ведь не пригласили няню ей в помощь, мистер Хоббс?

— Нет, потому что в это время у нас было туговато с деньгами.

— И вашей жене приходилось все делать самой. А для человека, страдающего от тяжелой депрессии, она справлялась с многочисленными обязанностями на удивление хорошо, вы согласны?

— Она почти два месяца провела в психиатрическом отделении больницы.

— Как и ваш сын, помещенный в соседнюю палату.

— Так у вас освободилась масса времени на то, чтобы дружба с мисс Декстер переросла в нечто большее…

Рассерженный Трейнор издал глубокий вздох:

— Мисс Доэрти, прошу вас воздержаться и не строить гипотез.

— Простите, Ваша честь. Итак, когда ваша жена вышла из больницы — кстати, хочу напомнить, что она все это время оставалась в отделении по собственному желанию, — вам не показалось, что она стала спокойнее и рассудительнее?

— В общем и целом, да. Но она все равно была подвержена ужасным перепадам настроения.

— Как и полагается пациенту, страдающему клинической депрессией.

— Она меня очень тревожила, постоянно.

— Даже несмотря на отсутствие каких-либо инцидентов, в которых бы жизнь вашего сына подвергалась какой бы то ни было опасности?

— А вы не считаете, что накормить ребенка грудью, приняв перед этим большую дозу снотворного, опасно для его жизни?

— Мистер Хоббс, — сказал судья. — Вопросы здесь задаете не вы.

— И все же я отвечу, Ваша честь, — заявила Мейв. — Хотя это правда, что ваш сын оказался в больнице именно после этого случая, совершенно очевидно, что здесь со стороны вашей жены имела место ошибка. Ошибка, допущенная, когда миссис Гудчайлд страдала не только от депрессии, но и от переутомления и нехватки сна. Ошибка, допущенная в то время, как вы исправно получали свои восемь часов здорового сна, устроившись на диване в своем кабинете.