– Я слушаю вас, – сказал Филипп, уже, конечно, определив по номеру, кто звонит, но не подавая вида.

 – Куда мне ехать? – спросил Роман.

 – Зеленодольская, двенадцать, квартира сто девять. Ключ в почтовом ящике.

 – Понял. Указания?

 – Ждать.

 Роман отключил телефон и, благодушно посматривая по сторонам, направился к стоянке такси.

 Через час – пробки были просто кошмарные – он стоял у подъезда дома, в котором для него была приготовлена квартира. Дверь охранял кодовый замок, но Роман позвонил в одну из первых попавшихся квартир, представился какому-то хриплоголосому мужичку лифтовым мастером – и его тут же впустили. Беспечный у нас народ, подумал Роман, входя в подъезд. Грех его за эту беспечность не наказать.

 Дверца почтового ящика сто девятой квартиры была незаперта и погнута – как и во всех остальных ящиках. Роман пошарил внутри и под щелью, в которую опускают почту, нащупал приклеенный скотчем ключ. Поднялся на четвертый этаж, открыл дверь, постоял секунду на пороге и шагнул внутрь. Ну, здравствуй, тихая гавань.

 Квартирка была в две комнаты, скромно обставленная, в меру потертая, с телефоном, телевизором, небольшим холодильником – жить можно. Роман сразу полез в ванную – смывать с себя следы «командировки». Такого удовольствия от мытья он давно не получал.

 Затем добрался до холодильника – там было все необходимое, даже две бутылочки пива. Наверное, Филипп проявил заботу. Роман позавтракал, выпил пива, покурил и лег на диван, к телевизору. Теперь надо было дождаться звонка от Дубинина.

 Ждать пришлось до позднего вечера.

 Роман и подремал после завтрака, и пообедал, и выкурил полпачки сигарет, и снова подремал, и по– ужинал, и раз двадцать за день прослушал и просмотрел заявление Ибрагимбека, а также десятки комментариев политиков и силовиков по этому поводу (сплошная чепуха!), а телефон все молчал.

 Лишь в начале одиннадцатого послышалась тонкая трель. Роман сначала схватил трубку телефона в прихожей, затем понял, что звонят по домофону.

 – Кто? – спросил он.

 – Открывай, свои, – отозвался Дубинин.

 Через три минуты он вошел в квартиру, сунул Роману пакет с продуктами.

 – Тащи на кухню, вари сосиски. Жрать хочу со страшной силой. С утра маковой росины во рту не было.

 Роман, не удивляясь, пошел ставить воду для сосисок, пока Дубинин разувался и мыл руки. Раз хочет есть человек – значит, много работал. Раз много работал – значит, было над чем. Ничего, сейчас все расскажет. Иначе не приезжал бы сюда. Да еще с бутылкой водки в пакете.

 – Ну, здорово! – сказал Дубинин, заходя в кухню и пожимая Роману руку. – Рад видеть тебя живым.

 – Ты чего без звонка?

 – Все очень серьезно, капитан, – свел брови Дубинин, садясь на стул. – Лучше лишний раз не звонить.

 – Ясно, – кивнул Роман, садясь рядом.

 – Рассказывай, как там было, – приказал Дубинин. – Только занавесочки на окошке затяни…

 Роман, посматривая за сосисками, быстро, но подробно рассказал о своих приключениях. Дубинин напряженно кивал, но весь рассказ прослушал молча.

 – Да, – веско уронил он, когда Роман замолчал. – Не выберись ты из подземелья – тут могло бы сотвориться страшное…

 – Что, все так плохо?

 – Даже еще хуже, – покачал головой Дубинин. – Ну, кипят? Давай их сюда. Хлеб я порежу, мой помидоры. И рюмки доставай… Если не выпить – мозги расплавятся.