Иногда приходится пойти навстречу, лишь бы ваша семья перестала совать нос в ваши дела. Итак они уговаривают вас что-нибудь купить, затем успокаиваются и начинают называть вас денежным мешком. В моей семье каждый занимается чем угодно, но только не своим делом. Это ирландская традиция, — усмехнулся он.
— Как же ваша любопытная семья отнесется к тому, что вы приютили совершенно незнакомую, измотанную, нищую, разведенную женщину с двоими детьми и собакой?
— Понятия не имею. Думаю, они покачают головой и скажут: «Мы так и знали». Я единственный, кто заставляет их качать головой. Они называют меня вспыльчивым. Отличный способ сказать, что со мной нелегко найти общий язык. — Майк снова широко улыбнулся.
— Вы?
— Да. Разве я не похож на вспыльчивого человека?
Крис наклонила голову и посмотрела на него. Он улыбался.
— Нет, — ответила она, подумав: «Он милый, щедрый, но никак не вспыльчивый». — Правда, они знают вас лучше, чем я.
— Полагаю, у них есть на то причины, — заметил Майк.
Причина номер один — они не могли заставить его жениться после смерти Джоанн и Шелли. Это не удалось ни одному из них: ни троим братьям и их женам, ни двум сестрам и всем их друзьям в Сакраменто. «Никогда», — сказал он им. Ему не нравилось ходить на свидания, и он предпочитал не говорить никому о встречах с женщинами. К тому же их было не так много, хотя Майк и скучал по жене и дочери. Он ходил в одну школу с Джоанн, женился на ней, когда ему исполнилось двадцать, а ей — восемнадцать.
Он знал, что они поженятся, когда впервые поцеловал ее.
Майку нравилось быть мужем и отцом. Но сейчас он увлекался охотой, затворническим видом спорта. Играл в бейсбольной команде своей бригады, ходил в спортзал, ездил в домик в горах. Он любил сидеть у телевизора с отцом и братьями, когда они не могли достать билеты на матч; любил читать и возиться с машиной. Майк был одиноким, но не замкнутым. Иногда ему был нужен кто-то, с кем можно заняться любовью, но ему не нравилось делать это с незнакомыми женщинами, а таких, которые стали его друзьями за все эти годы, он знал немного. На самом деле их было совсем мало. Поэтому Майк научился находить другие способы тратить энергию и таким образом справился со своей потребностью. Чем больше он ждал, тем меньше чувствовал желание.
Он был тихим, скрытным, одиноким мужчиной, кому не на кого тратить деньги, кроме родителей, братьев и сестер, их супругов и детей. Дядя Майк. Он знал, кем становится — чудаком, милым с одними, раздражительным с другими. Трудным и иногда вспыльчивым. Как Чикс.
— Что вы думаете? Есть еще какие-нибудь идеи?
— Я… о, мне трудно принять… благотворительность. Я не знаю, что если…
— Подумайте о них. — Майк кивком указал на спящих детей. — Видели бы вы те приюты! У вас есть работа, поэтому можете платить мне за проживание, если хотите, позже, когда все уладится. Или поможете мне по дому. Например, убрать или постирать?
Майк изо всех сил старался не нахмуриться, чтобы не выглядеть злым. Но он всегда хмурился, когда врал. Дом был в идеальном порядке, а вещи ему стирала мама. Было бесполезно с ней спорить.
— А вдруг я мошенница? Что, если я найду ключи от машины, обчищу ваш дом и увезу ваш телевизор и стерео из Мехико? — Она постепенно сдавалась.
Майк рассмеялся.
— Они ни за что не разрешат вам пересечь границу с такой собакой. — Чикс сразу же зарычал. — Боже, что за характер! Если он меня укусит, я его выгоню. Он… он безобразничает?
— Нет, — улыбнулась Крис. — Он очень хороший пес, только раздражительный. |