Федор Глазовский взглянул на свой хронометр: восемь часов пятнадцать минут. Согласно полученному приказу он должен взлетать через пять минут. Он поправлял свой стеганый комбинезон, когда в вестибюль вошел Скирвин. Он тоже был в летной одежде. Его лицо казалось одновременно озабоченным, усталым и возбужденным. Странное сочетание.

Они поздоровались.

– Летите сегодня? – спросил Глазовский.

– Нет, – хмуро ответил тот. – Я должен оставаться в распоряжении политрука.

Глазовский не мог без дрожи слушать о политруках. Он спросил неуверенным голосом:

– Что еще случилось?

Скирвин понизил голос:

– Сегодня ночью арестовали Николса.

– Что? – переспросил пораженный лейтенант. – За что?

– Он оказался шпионом. Я давно подозревал его.

Глазовский побледнел.

– Ка... как его разоблачили?

– Это я на него донес, – шепнул Скирвин. – Я заметил, что из моего кабинета необъяснимым образом исчезли совершенно секретные документы. Их нашли у него под матрацем. Ему грозит расстрел...

Глазовский, казалось, окаменел. Невидимый громкоговоритель загнусавил:

– Лейтенанта Глазовского вызывают на взлетную полосу. Немедленно.

Офицер испуганно посмотрел на свой хронометр.

– Мне надо идти, – пробормотал он. – У меня испытательный полет на очень большой высоте. Час. Маршрут свободный.

– Счастливчик, – сказал Скирвин, помогая ему закрепить шлем. – Пользуйтесь им получше.

– А что?

Громкоговоритель повторил: "Вызываю..." Скирвин шепнул Глазовскому на ухо:

– В службе безопасности говорят, что Николе рассказывает о вас. Уверен, ничего страшного, но после посадки вас наверняка вызовут к политруку.

Глазовский был зеленым. Скирвин подтолкнул его.

– Идите же, а то вас накажут.

Михаил Григорьев вошел в кабинет Бущика в половине девятого утра того же дня. Очки в металлической оправе усиливали хитрое и неприятное выражение его жесткого холодного лица.

– Я начальник управления МВД Адатиума, – представился он.

Бущик без особого радушия протянул ему руку.

– Очень рад с вами познакомиться. Садитесь... Оба сели.

– Чем могу быть вам полезен? – спросил Бущик, заняв место за своим заваленным столом.

Григорьев безуспешно попытался поправить очки, дужка которых погнулась.

– Примерно месяц назад, – сказал он, – один из моих сотрудников, вернувшийся вечером на автобусе из Ногликов, был убит в Адатиуме. Его столкнули с подвесного моста в реку.

Он сделал паузу.

– Поймите меня правильно. Когда я говорю, что его столкнули, я не имею доказательств этого. Единственной уликой, на которую я могу надеяться, является признание виновного.

Бущик, не особо заинтересовавшийся рассказом, спросил:

– Вы знаете этого виновного?

Григорьев кивнул головой.

– Кажется, я нашел его след. Поэтому я и приехал в Лакарстово.

Бущик немного оживился:

– Он здесь?

– Если его нет сейчас, то он здесь побывал. Гибель моего сотрудника имела связь, возможно, случайную, со значительно более важным делом, расследуемым Ногликовским управлением. Комиссар, взявший это дело в свои руки, недавно покончил с собой в Александровске, кажется, после того, как подписал признание в измене. К сожалению, я не смог получить досье, которое забрала себе госбезопасность, и был вынужден начать расследование с нуля.