И только одно во всем этом мне оставалось непонятным, а именно — зачем Ровнин попросил меня рассказать антиквару всю эту историю? Ему в этом какая выгода? Поссорить антиквара с Дормидонтом? А зачем? Ну, положим, случится это, и Карл Августович в гневе решит, что стая зажилась на этом свете. Так, как верно было замечено, их еще на поляне запросто можно было всех на ноль помножить, причем даже мараться не пришлось бы, я сам был готов их перебить.

Или они хотят его на горячем подловить и вменить в вину уничтожение семьи волкодлаков, совершенное с особой жестокостью? Снова не бьется вариант, внутренние дела обитателей Ночи не в компетенции Отдела. Так сказать — проблемы индейцев шерифа не волнуют, чем их меньше, тем ему лучше.

И еще — почему у меня из головы не идет тот страшненький аляповатый перстень, что мне Ровнин тогда, в своем кабинете, в руки не дал? Сдается мне, что блестяшка родом происходящая из ревущих девяностых, и только что выполненная мной просьба начальника 15-К, это звенья одной цепи. Одно плохо — я даже не представляю, чем именно все это закончится. И, может, даже не узнаю об этом никогда просто в силу того, что никто из сотрудников отдела не станет со мной делиться подобной информацией. Не из соображений секретности, а просто по жизни. Кто я им, кто они мне?

Но вряд речь идет о смерти Карла Августовича, это слишком плоско и неинтересно. Тут что-то другое, возможно даже личное, уж очень они вдумчиво к каждому шагу подходят, и ресурсов не жалеют. За те же серьги они могли с меня куда большую плату содрать, и я бы на нее согласился, поскольку выбора все равно не имелось. А они мне за здорово живешь все отдали, за пару фраз, ввернутых в разговоре. Странно? Еще как.

Так что — да, все так, как говорит Шлюндт. Вот только отдельские от него самого не сильно и отличаются, он не лучше. Тоже слова в простоте не скажет, за каждой фразой либо второй смысл стоит, либо издевка, либо интрига. Вот и сейчас, помимо всего прочего он вдалбливает мне мысли о том, что Отдел — зло, а он — добро. Дескать, беги от них, где они — там беда.

— Ваша правда — я открыл коробку, стоящую на столике, взял из нее сигару, понюхал и положил обратно — Чем дальше от всех этих хитросплетений мы станем находиться, тем лучше. А меня так и вовсе сейчас более всего интересует местонахождение предмета, который принадлежал мадмуазель де Бодэ.

— Но-но-но! — шутливо погрозил мне пальцем Шлюндт — Говорено же — всему свое время. Впрочем… Скажи, если для удачного решения данной проблемы тебе придется отыскать не только призовой клад, но и еще один, назовем его расходным, ты как на подобное отреагируешь?

— Надо — значит надо — пожал плечами я, сдержав довольную улыбку. Просто так этот старый хрыч подобное спрашивать не станет, значит есть у него какие-то наметки — Да польза от этого какая-никакая есть. Никогда же не знаешь, в какой момент свободные оборотные средства понадобятся.

— Прости? — озадачился антиквар.

— Вы же сами сказали, что клад не призовой, то есть никому не обещанный — пояснил я — Подозреваю, что мы его выкопаем ради какой-то конкретной вещи, нужной для обмена, а остальное содержимое этого клада мне достанется. Впрочем, я не жадина-говядина, потому пару-тройку предметов из него я вам, разумеется, презентую. Сам выберу и подарю.

— Где тот скромный несмышлёный юноша, с которым я свел знакомство на «Парке Культуры»? — всплеснул руками старичок — Незнакомец, куда ты его дел? Откуда взялось эдакое корыстолюбие?

— Вот зря вы так — возразил я — Ничего подобного.