Я не мог не верить мальчику и видел, что Мазин тоже согласно кивает головой. Лишь в одном месте переспросил:

— Уверен?

— Да, а что? Он же здоровый был. Он даже…

— Что?

— Ну, голова над водой появилась. Правда, там течение. Его несло, конечно. А что, я его спасать должен был?

Мазин не ответил.

— Мне не до него было. Мне противно было, и я убежал.

— Убежал домой?

— Чтобы взять вещи. Я не мог оставаться дома. С ней…

— Понятно. И рассказать об этом не мог.

— Кому? Зачем это дяде Грише?

— И тем не менее Лукьянов узнал.

— Значит, она.

Мальчик ни разу не сказал «мама».

— Да, выходит, так — больше некому, — согласился Мазин.

— Этот Лукьянов приходил наверняка, он же знал, что они встречались. И она проговорилась.

Я вмешался.

— Она вынуждена была объяснить, что фактически произошел несчастный случай.

Наконец-то все стало на места и объяснилось поведение Ирины. Разве могла она сказать следователю про сына! Ларчик-то просто открылся. Понятно стало, что двигало матерью, от кого исходили гнусные звонки, кто охотился за Толей. А кстати, кто? Где-то в памяти сидела у меня подобная фамилия…

— Игорь, а кто этот Лукьянов?

Ответил Анатолий:

— Деверь или шурин. Я не знаю, как правильно называется муж сестры.

— Бывший муж сестры Черновола, — добавил Мазин.

Нет, это родство мне ничего не говорило.

— Они разошлись?

— Разведены.

— Однако друзьями остались.

— Как видишь. Такая дружба, что Лукьянов решил Анатолия за решетку упрятать.

— Скорее всего, мстить он хотел твоей маме, Толя! Я сказал это и почувствовал, что хочу прервать тягостный разговор, отпустить Анатолия домой и посоветоваться с Мазиным. Что реально грозит подростку? Как помочь ему? Нужен ли хороший адвокат?

Пока я размышлял, Мазин спрашивал:

— Повтори, пожалуйста, фразу, которую крикнул Черновол.

— «Этот номер не пройдет!»

— Да, так ты сказал и прошлый раз. Что бы это могло означать, как думаешь?

Мальчик молчал.

— Не знаешь? Или не решаешься высказать свои соображения?

— Не хочу, — признался Анатолий.

— Это очень важно.

— Ну, стыдно это… Наверно, она хотела, чтобы он женился на ней.

Мазин кивнул сдержанно.

— Может быть, и так. Ладно, пиши. А мы пока с Николаем Сергеевичем тоже позавтракаем. Не возражаешь? Вот и хорошо. Пиши, пиши и не стесняйся пачкать бумагу. Где будешь не уверен, ставь на полях вопросительный знак. Бумага неофициальная. Рабочий документ. Разберемся. Договорились?

И мы вышли на кухню, откуда вкусно тянуло только что сваренным кофе.

— Ну что скажешь, товарищ сыщик? Пригодился старик? — спросил не без гордости.

— Пригодился.

В тоне Мазина мне почудился упрек в нескромности.

— Я шучу, Игорь. Не столь уж я важного мнения о собственной особе и ее роли в разгадке тайны. Тайна-то, между прочим, выглядела слишком таинственно. А ларчик просто открывался, как видишь.

— Вижу пока не все, — возразил Мазин, кладя на хлеб кружок колбасы.

— С профессиональной точки зрения? А я относительно.

— Относительно чего?

— Ну, если хочешь, человеческой драмы.