А посреди скал – этническая деревня Хатта. Две древние башни как бы охраняют поселок, насчитывающий три тысячелетия, и его обитателей. 30 построек, различных по величине, показывают разные эпохи жизни этого уголка Аравии. Старики-аксакалы покажут вам, как правильно сплести веревку из волокон финиковой пальмы, те же, что помоложе, исполнят национальный танец «набати», а кузнецы выкуют наконечники для плуга или стрелы. Вы сможете заглянуть в бездонный «бир» – колодец, действующий не одно столетие, и понаблюдать, как здешние земледельцы ухаживают за особой, террасной системой ирригации – «фаладж»…

Вы не были в доме у местных жителей? Тут можно восполнить этот пробел. Такой дом состоит из традиционной комнаты для гостей – «маджлис», спальни, столовой и, конечно, «мареба» – загона для скота. Во всех комнатах сохранены все надлежащие предметы быта. А неподалеку от деревни, тоже в горах, расположился уютный отель «Хатта Форт», где вы скоротаете и день, и ночь, поплаваете в бассейне и насладитесь местной кухней и фольклорной программой. Да, чуть не забыли сказать про салон красоты, где вам представится возможность примерить на себя «одежду» из рисунков хной (очень полезной, кстати) и местные способы релаксации при помощи SPа.

Кэмел песков

Сижу на девочке и потому абсолютно спокоен – не понесет, не сбросит, не укусит красавица верблюдица. Она грациозно подгибает передние ноги и призывно оглядывает меня – слегка наклонив, а потом, приподняв голову, как старушка с вязанием через бифокальные очки смотрит на шалящего внучка: ну, что, будем кататься или глазки строить?

Я опять посреди пустыни наедине с караваном, и снова мне качаться в богато разукрашенном седле под скрип песка, под песню ветра в дюнах и всхрапывание лошадей сопровождающих нас бедуинов…

Мою камель зовут Нака – просто «верблюдица». Так вообще называют всех мозоленогих девочек. А вообще верблюд – джамали, отсюда и пошло сигаретное «кэмел»…

Бедуины и в самом деле больше любят верблюдиц. Самцы более злопамятны и агрессивны. Говорят, когда кочевник наказывает вожака, тот глаз не сводит с кнута, стараясь запомнить как можно более подробно сцену экзекуции, чтобы при первом же удобном случае отомстить обидчику. И мстит же! Может ночью подстеречь в лагере, растоптать или даже перегрызть горло.

Но это, конечно, крайность. К тому же, повторяем, в караванах работают самки, с которыми всегда можно договориться. Они привязываются к хозяевам, и если их продают, нередко убегают от новых владельцев к старым.

Пока качаешься в седле, чего только не вспомнишь об этом замечательном животном! Но главное, конечно, то, что верблюд – спаситель и кормилец. Спаситель – в пустыне во время нередких песчаных бурь, когда за ним можно спрятаться. Кормилец – потому что дает шерсть, молоко, бывает, и мясо, которое оказывается порой последней пищей для бедуина.

А о верблюжьем молоке вообще рассказывают легенды. Будто воскрешает из мертвых, делает ну очень пожилых мужчин счастливыми отцами…

В сегодняшнем Дубае жизненный уклад кочевников изменился радикально. Они ушли жить в города, а в верблюдоводстве стали отдавать предпочтение не молочным породам, а беговым, которые сейчас ценятся намного дороже.

Оказалось, что для местных знатоков горбатый вездеход куда дороже коня, и за него не жалко отдать не только полцарства, но и целое.

И еще одно важное событие в истории верблюда вспомнил я, умиротворенно покачиваясь на горбе, – попытки воссоздать их далекого предка, благодаря которому Новый Свет получил ламу, Центральная Азия – бактриана, а аравийские пустыни – нашего старого знакомца дромадера.