Стас тяжело задышал — и тут словно прорвало плотину:

— Отшельник, ты самый умный, ты все знаешь! Скажи мне, прошу, я очень тебя прошу, куда мне идти? Где тропа лучше ляжет? Укажи направление!

Старец нахмурился, даже жевать перестал:

— О чем это ты?

— Увели мою Лизу, чужаки забрали. Совет нужен, больше не у кого спросить. Ухожу я. Буду Лизу искать. Подскажи, где скрываются обидчики мои! Махэо заклинаю, помоги!

Отшельник задумчиво огладил грязную бороду и проглотил пару ящерок, не пережевывая.

— Иди, куда сердце скажет. Сердце — оно такое, не обманет.

— Сердце? Туда? — Стас махнул рукой, указывая за окно, на стену соседнего дома.

Старик кашлянул в кулак.

— Э-э… я бы сказал, чуть левее, туда, где утром рождается солнце.

— Там моя Лиза?

— Туда чужаки увели Липкую Землю.

Стас кинулся к двери.

— Да будут зимы твои теплыми, а мясо свежим!

— Я вернусь и отблагодарю тебя, Отшельник!

— Стой! Как же, дождешься от тебя… Смотри мне в глаза! В глаза, я сказал! В гла-а-а-а…

…Пожар.

Лоб расплавился, язык высох. Радуга пятен в единственном зрачке.

Прилечь, успокоиться и ждать, пока голова потухнет и остынет. Куда идти с горячей головой? Опасно так разгуливать по междутропью. Вдруг искра упадет и трава вспыхнет? От русых кос, от черепа плывут в поднебесье волны жара — сваренное вкрутую яйцо-солнце висит над темечком.

Знобит. Обхватив ладонями плечи, Стас осмотрелся. Только что квартира Отшельника была и вечер, а теперь полдень, и никого вокруг, и щупа нет, и проводника. Что происходит, как Старый Сокол здесь очутился?

— Эй, Отшельник! Ты где?!

Солнце неспешно катилось к горизонту крыш, скоро провалится в подвалы ночи.

— Отшельник! Отшельник!!! Где я?..

Нет никого. И Стаса нет. И солнце спряталось. А есть только мгла.

И вдруг посреди бескрайней ночи, далеко-далеко, зажегся огонек, маленькое пятнышко. Не стоять же на месте — Стас двинул на свет. Это все шуточки Отшельника, два ежа ему в глотку и гадюку на пояс.

Шаг, другой — и Сокол уже у костра. Рядом между тьмой и пламенем на одной ноге скачет Отшельник: бряцают амулеты, бубен хлопает о ладонь — глухо, размеренно. Вороньи перья вплетены в седые космы, пена на губах, лицо измазано сажей, перетертой с барсучьим жиром.

Удивленный происходящим Стас сел у костра. Когда Уголь Медведя с бубном скачет и мухоморами давится — это правильно, а когда Отшельник — нет.

— Эй, Отшельник, ты чего?

— Смотри!

Куда смотреть? В огонь? На безумного старика? На бубен?..

…Колкие точки застывших зрачков, ласты, в груди тяжесть воды. Плавунцы ныряют под распухшее тело бобра, живот непомерно раздут.

— Смотри!

Водоворот отпустил тебя, и ты рванул вверх, кашель, хрипы — жив? И песок, берег. Осторожней: среди коряг притаились штанги ПДМ. Ты кашляешь речной водой. А берег весь засыпан алюминиевой стружкой. Все междутропье словно снегом припорошено. Металлический иней на траве, в ветвях кленов, на палой листве.

— Смотри!

Тихо. Пар изо рта. Ветер неистово рвет туман в клочья. Ты изучаешь окрестности: не спеша, справа налево, от себя в глубину. С куртки стекает вода. Река позади, у самой поверхности виднеется с десяток стальных штырей.

— Смотри! Тора! Тора!

Камыши, опасность, рука привычно тянется к бедру за томагавком. Усатая морда — слишком близко, в зарослях. Когтистые лапы бесшумно ступают по опилкам. Тигр не спешит. Тигр бьет хвостом по облезлым бокам. Похоже, он очень голоден.

Ты почему-то знаешь, что у зверя нет сил рычать, зверь умирает.