Иногда он успешно рыбачил, в чём ему помогала небольшая потрёпанная сеть, и никакого мошенничества. Эльфу был важен результат, а не долгое сидение на берегу с удочкой. А сеть он прятал на берегу речки, с собой не носил, чтобы и с рыбоохраной на штрафы не влететь.

Из леса помимо мяса и рыбы он стабильно приносил полный рюкзак чаги, а также дубовых и берёзовых веток для банных веников. Мясо он заготавливал впрок: коптил, вялил.

Но главным в лесных прогулках было иное. Каждый раз Линаэль находил новое подходящее дерево, которое становилось донором жизненной силы. Часто отнимать прану у одного и того же дерева нельзя, иначе оно засохнет, вот и приходилось наматывать километры.

Исцеление шло медленно и со скрипом… колена. Оно, зараза, никак не хотело выздоравливать. Для исцеления такой травмы капелек жизненной силы недостаточно. Тут требуется серьезное вливание, чего неподготовленное человеческое тело не выдержит. Или магию пускать в ход. Но для мужчины пока был доступен лишь один вариант: годами тянуть жизненную силу растений, постепенно усиливая свою возможность захвата энергии. И тут перед ним стоял выбор: или пустить все силы на лечение, или же на восстановление способностей. В принципе, выбора и не было. Понятно, что с учётом скоротечности жизни хумана Линаэль выбрал второе. В целом-то здоровье он привел в относительно неплохое состояние, а нога… ну хромает, ну болит после нагрузок, так не страшно. Несколько десятков лет можно перетерпеть подобные неудобства. Жизнь же в теле хумана он как-то терпит.

На следующее утро помимо разминки Линаэль полтора часа потратил на медитацию, пытаясь почувствовать свою душу. Как и ожидалось, с наскока ничего не вышло. Поэтому он и не расстроился, ведь изначально рассчитывал на длительный срок.

Вообще эльфы из-за своего долгожительства почти никогда не спешат. Всю работу выполняют неспешно, но очень качественно. Когда знаешь, что впереди долгая жизнь, нет смысла в спешке. Но Линаэлю пришлось перестраиваться на ускоренный темп жизни смертного, ведь он затылком ощущал холодное дыхание близкой смерти. В запасе жалкие тридцать-сорок лет, а это для того, кто прожил тысячелетие, словно несколько недель. Глазом не успеешь моргнуть, как эти годы пролетят мимо.

Как бы ему ни хотелось посвятить всё время медитации, но жить в хлеву первородному было противно. Волей-неволей пришлось заняться обустройством быта.

В отсутствии денег оставалось использовать подручные средства и выполнять работу, которая не требует финансовых вложений. Этот день он полностью посвятил огороду: выкорчевывал сорняки, вскапывал грядки, окапывал и опиливал деревья. Вечером перед сном он вновь погрузился в медитацию.

Работы во дворе было так много, что хватило и на следующий день. И это ещё у Карпова не было семян для посадки. Но это продлилось недолго. Он прошёлся по соседям, а те по доброте отсыпали ему разных семян. В этой глуши люди не ходили в магазины за семенами, а заготавливали их впрок со своих огородов. Естественно, у них оставались излишки, которыми не жалко поделиться. Более того, добродетельные старушки понемногу поделились уже пророщенной рассадой. Так что на следующий день он вновь не вылезал с грядок, сажая помидоры, огурцы, перцы, баклажаны, кабачки и зелень.

В последующем Дмитрий чередовал походы в лес за чагой и ветками для банных веников с уходом за огородом и мелким ремонтом. Где остатки забора поправить, где землю разровнять. Сарай починить, дом немного подремонтировать.

Единственное, что оставалось неизменным, тренировки и медитации. А в лесу он не забывал позаимствовать прану у деревьев для улучшения организма, а иногда и зверушку или рыбку добыть.

Майские праздники Дмитрий, в отличие от соседей, праздновать не стал.