«Я проехался с ним tête-à bête». Нет ничего проще, чем редуцировать эту остроту. Ведь она может означать лишь то, что кто-то ездил tête-à tête с X., а этот X. – болван.

Ни одна из указанных фраз не остроумна по отдельности. Однако их объединение в одно предложение вида «Я ездил tête-à tête с болваном X.» тоже не блещет остроумием. Шутка рождается, лишь когда слово «болван» опускается, а одно из tête превращается в bête. Тем самым, вследствие столь ничтожного, казалось бы, изменения, подавленное было слово «болван» снова возвращается. Технику для этой группы острот можно описать как сгущение с незначительным изменением; разумеется, шутка будет тем удачнее, чем меньше малое изменение бросается в глаза.

Сходна – и тоже далеко не проста – техника другой остроты. Господин Н. при обсуждении человека, который заслуживал многих похвал, но у которого хватало и недостатков, отозвался о нем так: «Да, тщеславие – одна из четырех его ахиллесовых пят». Здесь изменение заключается в том, что вместо привычной одной ахиллесовой пяты налицо сразу четыре; то есть герой высказывания сопоставляется с парнокопытным (Vieh). Таким образом, сгущенные в шутке мысли гласили: «Если не обращать внимания на его тщеславие, это выдающийся человек, но мне он все же не нравится – он, скорее, животное, чем человек».

Мне довелось услышать сходную, разве что более простую шутку, in statu nascendi в семейном кругу. Из двух братьев-гимназистов один учится отлично, а другой учебой пренебрегает. Как-то отличник ухитрился получить на занятиях низкую оценку, и мать завела с ним разговор на эту тему, опасаясь, что он далее может вовсе забросить учебу. Другой мальчик, пребывавший до сих пор в тени своего брата, охотно подхватил разговор: «Да, – сказал он. – Karl geht auf alien Vieren zurück» («Карл пятится назад на всех четырех»).

Тут мы видим короткое добавление к уверению, что брат-отличник, по мнению другого, и вправду начал учиться хуже. Однако еще это дополнение воплощает и заменяет собой страстную защиту собственных интересов: «Мама, не надо думать, будто Карл умнее, из-за того, что он лучше меня успевает в школе. Он же глупое животное, то есть гораздо глупее меня».

Хорошо известная острота господина Н. служит прекрасным примером сгущения с небольшим изменением. Об одном человеке, принимавшем участие в общественной жизни, Н. говорил, что у того «великое будущее позади». Человек, к которому относилась эта шутка, был молод и по своему происхождению, воспитанию и личным качествам имел, казалось, все шансы возглавить какую-либо политическую партию и так войти в правительство. Но времена изменились, партия перестала занимать важное место в политике, и можно было предсказать, что человек, которому суждено было стать ее руководителем, ничего в жизни не добьется. Кратчайшее редуцированное изложение взамен шутки должно гласить: этот человек имел впереди великое будущее, но все уже в прошлом. Опускаем слово «имел» и второе предложение, а в первое вносим малое изменение – вместо слова «впереди» употребляем противоположное ему по смыслу слово «позади».

Похожее изменение господин Н. допустил в разговоре об одном досточтимом человеке, которого назначили министром земледелия только потому, что он когда-то был земледельцем. Вскоре общественное мнение убедилось, что он – наименее способный из всех, кто занимал эту должность. Когда он сложил с себя обязанности министра и снова вернулся к своим земледельческим занятиям, господин Н. сказал о нем: «Подобно Цинциннату, он вернулся на свое место перед плугом».

Впрочем, римлянин Цинциннат, которого тоже когда-то оторвали от земледелия, чтобы наделить властью, затем вернулся на прежнее место за плугом.