Меани с живостью вскинул голову и посмотрел на Оту, который ответил ему улыбкой. «Должно быть, – подумал Парсел, – я не все понимаю в их языке». Он вопросительно посмотрел на Ивоа. Почувствовав на себе его взгляд, девушка обернулась, устремила на Парсела свои сияющие глаза и проговорила самым обычным тоном, будто речь шла о простой прогулке:

– Адамо! Если ты хочешь, я поеду с тобой на твой остров.

Парсел посмотрел сначала на Оту, потом на Меани. Оба улыбались. По‑видимому, слова Ивоа их не удивили, даже не взволновали.

– А ты поняла, Ивоа, что если ты поедешь со мной, то это уж на всю жизнь? И ты больше никогда не увидишь Оту, – глухо сказал он, беря девушку за руку.

– Поняла, – ответила Ивоа, не подымая глаз от апельсина и усердно счищая с него кожуру.

Воцарилось молчание, Оту протянул вперед свои огромные руки, вывернув ладони и отставив большой палец.

– Это ты не понимаешь, Адамо, – с улыбкой произнес он. – У Ивоа всего только одна жизнь, а что важнее в ее жизни: я или Адамо?

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

– Так вот, – начал Мэсон, – поскольку мы отплываем завтра, пора познакомиться с таитянами, которые вызвались нас сопровождать. Сколько их у вас, мистер Парсел?

Мэсон сидел в своей каюте в той же самой позе, что и несколько дней назад, перед разостланной на столе картой со стаканом рома в руке. Однако кое‑что все‑таки изменилось. На сей раз он предложил Парселу сесть.

– Шестеро, – ответил Парсел. – И вот как их зовут: Меани, Тетаити, Меоро, Кори, Тими и Оху.

– Вы их знаете?

– Хорошо знаю только Меани и Тетаити. Остальных хуже.

Во всяком случае, все они богатырского сложения, и помощь их будет нам весьма, полезна.

– Шестеро таитян, – озабоченно проговорил Мэсон, наклонив свой квадратный череп. – Их шестеро да наших семеро, итого тринадцать. Маловато, чтобы вести «Блоссом».

– Я еще не исчерпал списка, – сказал Парсел, – есть еще двенадцать женщин, а таитянок совсем не трудно обучить морскому делу.

– Женщины! – крикнул Мэсон. – Женщины на корабле!

Он вскочил так порывисто, что стянул со стола карту и расплескал ром. Весь багровый, плотно стиснув губы, он стоял, растерянно моргая, не находя слов. Потом сделал движение в сторону Парсела, словно собираясь броситься на него, угрожающе сбычился и завопил:

– Ни за что! Слышите, мистер Парсел, ни за что!

Наступило молчание. Парсел нагнулся, поднял двумя пальцами с полу карту и протянул ее капитану.

– Боюсь, что у нас нет выбора, – кротко, проговорил он. Таитяне без женщин не поедут. Да и наши люди тоже. Они боятся, что обнаруженный вами остров окажется необитаемым…

– Женщины на корабле, мистер Парсел! Нет, вы представляете себе, что это такое? – повторил Мэсон, и его серо‑голубые глазки чуть не вылезли из орбит, такой чудовищной показалась ему эта перспектива.

– Откровенно говоря, и обстоятельства не совсем обычные, заметил Парсел.

– Но женщины на корабле! – снова повторил Мэсон и от негодования забылся до такой степени, что на манер таитян даже воздел руки к небу.

Парсел выждал несколько секунд.

– Боюсь, что вам не удастся им отказать, – наконец произнес он. – Таитяне не захотят поехать. А матросы способны захватить корабль, высадить нас с вами на берег и отправиться в плавание без нас.

– И они сядут на риф, – презрительно бросил Мэсон.

Возможно, но мы‑то с вами останемся сидеть в Таити на песке…

Мэсон опустился на стул, разложил перед собой карту и сказал, не подымая глаз:

– А сколько их?

– Двенадцать, – ответил Парсел, тоже садясь.