– Тогда от вас даже мокрого места не останется! – Инес не смогла сдержать обуревавшего ее ликования.

– Ну, это еще как сказать. Хотя хлопот они способны доставить немало, в этом я не сомневаюсь. Жаль, что не все Дети Богини разделяют мои опасения, – Дети Богини – так Моок называл и пауков. Она замолчала, а потом вдруг заявила. Ты не крыска и не птичка. Я знаю, кто ты. Ты – человеческий детеныш. И ты – моя Смерть.

Девочка растерянно молчала. Как паучиха догадалась? То, что Инес человек, она, может быть, поняла по ее вопросам; но что означают эти слова о смерти? Неужели правда, что пауки – ну, по крайней мере, некоторые из них – обладают даром предвидения? А если это так, то, может быть, им известно и о том, что задумал Тар, и они уже предприняли необходимые меры?

– Ты совсем выжила из ума, – сказала Инес. – Как это так, человеческий детеныш и вдруг смерть?

– Я не знаю, я просто чувствую, – грустно ответила Моок и добавила вкрадчиво. А ты не хочешь мне рассказать?

– Я? При чем тут я? – воскликнула девочка, чувствуя, как ею овладевает паника.

– Да ладно, человеческий детеныш, не волнуйся ты так. Я не собираюсь тебя наказывать. Да и не смогла бы, даже если бы захотела. Ведь я не знаю, кто ты, и у меня нет способа это выяснить. Расскажи-ка лучше о людях.

Инес подумала – а почему бы и нет? Моок сама признала, что не сможет ее найти, и это правда.

– Хорошо, если ты сначала расскажешь мне о пауках, – заявила она.

– Что тебя интересует? – спросила старуха.

– Ну, к примеру… Почему ты только про пауков говоришь, что они Дети Богини? Если эта богиня живет на Земле, может, она считает своими детьми и людей? Ведь на свете не так много тех, у кого есть разум.

– Нет, люди не дети Богини.

– Почему? Чем они хуже? – продолжала допытываться Инес.

– Точный ответ на этот вопрос знает, конечно, только сама Богиня. Я могу высказать лишь свое мнение. Может быть, дело в том, что разум у людей какой-то… ущербный?

– Знаешь что? Если ты будешь ругаться… – тут же вскинулась Инес.

– Да не ругаюсь я вовсе, – ответила Моок. – Я правду говорю. Что это за разум, который то и дело отказывает? Молчит, когда нужно говорить? Без конца изменяет самому себе? Позволяет эмоциям брать над собой верх?

– Будто у вас все по-другому, – угрюмо возразила Инес.

– Конечно, по-другому. Если разум подсказывает Детям Богини действовать так, а не иначе, ничто их не собьет.

– Ха! А как же… – начала было Инес, но вовремя опомнилась.

Она едва не ляпнула: "А как же Гренн?" Но это было бы уже чересчур. Все равно, что прямо признаться Моок, из чьего она гнезда. Тогда определить, что за "человеческий детеныш" ведет с ней долгие вечерние беседы, для старой паучихи не составило бы никакого труда. Не нужно сюда ходить, уже не в первый раз подумала Инес. Ни к чему все эти разговоры. Ох, не доведут они до добра!

– Что? – тут же насторожилась Моок.

– Ничего. Все, что ты тут болтала о людях, конечно, самая настоящая ерунда. Но даже если бы и так, все равно не понятно, почему Богиня не считает людей своими детьми. Если у матери одна дочка здоровая, а другая, к примеру… слепая, она больше заботится о той, которая в этом нуждается.

И опять Инес чуть было не брякнула лишнее. Она хотела сказать не "слепая", а "хромая", потому что имела собственный опыт того, о чем говорила. Мама почти никогда и ни за что не ругала ее, не то что Трейси и Ланту.