– В космосе? Без воздуха? – усомнился Борька. – Не может быть.

– Точна, – сурово ответил Шурик. – Что ждет нас впереди, не знаю. Кстати, это с моего материка. Видел у них фиолетовые чешуйки? Мимикрия…

– Что берем с собой? – не вдаваясь в полемику, спросил я. – Скафандры, огнестрельное оружие, провизию, машины…

– Наши каплеобразные аэроны уже загружены, – сказал Шурик. – Они похожи на капли ртути, такой же непроницаемости и формы. Чуть приплюснутый шарик, покрашенный блестящей эмалью. Моя машина – фиолетовой ртути, твоя – светло-желтой, а Борькина – синей. В дорогу, друзья!

Мы молча склонились над картой.

– Вот этот маленький гористый островок – в самом центре Западного океана.

Видите? – указал пальцем Шурка. – Это будет место нашей встречи в случае опасности. Прощайте!

– Подожди! – сказал я. – А кто взорвет звездолет?

Тогда Борька встал. Мужеством и волнением дышало его матовое лицо. Он спокойно задернул шторы, взял из коробки ножницы, обернул их кольца полотенцем и, чуть расширив их острые концы, подошел к стене.

– Я взорву звездолет! – сказал он со странной улыбкой и всадил раскрытые концы ножниц в электрическую розетку.

Вспышка пламени, душераздирающий крик, темнота.

Вечное спокойствие космоса, душный мрак угольного мешка.

8

Пока мы чинили пробки, Борька цветной тушью обводил на большом листе ватмана контуры наших материков. Всего их оказалось четыре: северный фиолетовый – Шурика, западный оранжевый – Борькин, восточный зеленовато-розовый – мой.

И еще один на самом крайнем западе – гигантский белый материк для колонизации, о существовании которого лориальцы еще не подозревали. Был и один маленький остров Гарантии, на котором мы собирались встречаться.

Остальные острова, по тройственному соглашению, постановили стереть, чтобы не возбуждать нездоровых стремлений, и вообще потому, что это были просто белые коралловые рифы.

Когда мы вернулись наконец в каюту, Борькин ватман уже пылал всеми красками, которые способна создать человеческая фантазия. Трагически красивым был Шуриков материк. Гигантские массивы фиолетовых джунглей эффектно перемежались с белыми каемками тундры и с желтыми овалами саванны.

– Ну, не сносить мне головы, – сказал Шурка, бегло взглянув на свой континент. – От этой тундры за версту несет рептилиями. На смерть посылаете, братцы, на верную смерть. Не ожидал я от вас такой пакости.

– Чудак! – сказал я ему. – Да, может быть, лориальская тундра – самое приличное на планете место! Может, знатные лориальцы только и мечтают отдохнуть в этой тундре пару летних недель.

– Никакой знати у меня не будет! – уверенно заявил Шурик. – Это вы можете – организовать свою аристократическую республику, если хотите, а у меня в тундре будет берег общих городов.

– Что это еще за штука? – снисходительно усмехнулся Борька, разрисовывая мой континент.

– Идея века! – гордо ответил Шурка. – Никаких квартир, никаких шкафов, никакой собственности. Из личных вещей – только шкура на плечах. А жить будут, переходя из дома в дом, чтобы в жизни ни разу не переночевать дважды в одной и той же комнате.

– Ну и перебесятся все, – буркнул Борька, нежно-розовой полоской обводя берега моих зеленых озер.

Свой континент он оборудовал куда интереснее, чем наши. Края его были зелеными (это прибрежные болота), джунгли – желтыми и оранжевыми, а в центре, по форме напоминавшее Польшу, расстилалось белое пятно.

– Это, – пояснил мне Борька, – неисследованный район.