– Нежная привязанность! – Отто допивал стакан, проливая на рубашку. Любовь и забота! Как бы не так! – Он плеснул себе еще виски и немного успокоился. Когда же заговорил снова, никому бы и в голову не пришло, что всего несколько минут назад он готов был разорвать меня на части. Возможно, я был недостаточно внимателен к ней. Но это истеричка, настоящая истеричка. Как все актрисы. Боюсь, ваше успокоительное недостаточно эффективно, доктор Марлоу.

– На разных людей лекарство действует по‑разному, мистер Джерран. И не всегда предсказуемо.

– Я вас не упрекаю, – раздраженно ответил он. – Забота и внимание.

Да‑да. Но, по‑моему, лучше ей отдохнуть как следует. Может быть, дать ей какое‑то иное средство, на этот раз более эффективное? Ведь вреда от этого н6 будет?

– Нет. Никакого вреда не будет. Она действительно была, как бы вам сказать, несколько взвинчена.

Но мисс Хейнс – своенравная особа. Если она откажется...

– Ха! Еще бы не своенравная! Но все равно попробуйте. – Потеряв, по‑видимому, к этому вопросу всякий интерес, Отто задумчиво уставился в пол.

При появлении заспанного Юнгбека он без всякого воодушевления поднял глаза и грубо растолкал Люка, схватив его за плечо.

– Вставай, приятель. – Юноша заворочался, протирая слипшиеся веки. Тот еще сторож. Дежурство окончено. Ложись в постель.

Что‑то виновато пробормотав, Люк с трудом поднялся и пошел к себе в комнату.

– Напрасно вы его растолкали, – заметил я. – Все равно ему скоро вставать на работу.

– Времени уже много. Кроме того, – прибавил Отто непоследовательно, часа через два я их всех подниму. Видимость улучшилась, луна светит. Вполне можно добраться куда мы планировали и, как только достаточно рассветет, начать съемки. – И посмотрев в сторону комнаты своей дочери, переспросил:Так попытаемся?

Я кивнул и вышел из кают‑компании. Прошло каких‑то десять минут, но за это время лицо Джудит изменилось до неузнаваемости. Бедная женщина постарела лет на десять. В комнате стояла гнетущая тишина. Слезы текли по щекам Джудит. На суровом полотне подушки темнели мокрые пятна. Охваченный жалостью и состраданием, я произнес:

– Вам бы следовало уснуть.

– Зачем? – Она сжала кулаки, костяшки пальцев побелели. – Какое это имеет значение? Ведь все равно придется просыпаться.

– – Да, я знаю. – В такой ситуации любые слова прозвучали бы банально.

– Но сон принесет вам облегчение, мисс Хейнс.

– Ну хорошо, – сквозь слезы проговорила она. – Пусть это будет долгий сон.

Я был настолько глуп, что послушался ее. Хуже того, пошел в свою комнату и уснул сам.

Спал я больше четырех часов. А когда очнулся, то обнаружил, что в кают‑компании почти никого нет. Отто сдержал свое слово и поднял всех ни свет ни заря. Вполне естественно, ни он, ни кто другой не сочли нужным разбудить меня.

Отто и Конрад сидели в кают‑компании и пили кофе. Судя по тому, как тепло оба были одеты, я понял, что они собираются уходить. Конрад вежливо поздоровался со мной. Отто промолчал. Затем сообщил, что Граф, Нил Дивайн, Аллен, Сесил и маленькая Мэри, захватив киноаппараты, отправились на снегоходе по дороге Лернера и что они с Конрадом едут за ними следом.

Хендрикс и «Три апостола» работают поблизости со своей звукозаписывающей аппаратурой. Час назад Смит и Хейтер отправились в Тунгейм. Оттого что Смит не разбудил меня и ничего не сказал о предстоящем путешествии, я поначалу расстроился. Но по размышлении пришел к выводу, что расстраиваться нет оснований. Такое решение говорило об уверенности Смита в своих силах и, следовательно, о моей уверенности в его силах.