|
Когда мы закончили, я отошел к клети с золотом, просто немного посидеть на ящиках с провизией. И там, под вентиляционным люком, в последних лучах солнца, увидел Моник. Честно сказать, за прошедший день я вспомнил о ней лишь однажды – когда увидел, что джонка Басима вот-вот будет захвачена. Вспомнил лишь на миг, подумав, что судьба Моник, по всей видимости, уже решена. Я не желал ей смерти, но пытаться прорваться было совершенно бессмысленно. Поэтому я просто выбросил авантюристку из головы. Если же кто-то вспоминал о ней на борту, то я этого не слышал. И вот – она сидит в трюме, в окровавленном камзоле и матросских штанах. Точнее, в половине штанов. Одну штанину она отрезала и, выставив напоказ белое округлое бедро, любовалась идущей по нему наискосок грубой штопкой. – Порезалась? – только и спросил я. – Ага, довольно сильно. В детстве мама пыталась меня научить шить, но я какая-то безрукая, как все говорили. А теперь вот постаралась – довольно ровно получилось, как ты думаешь? – Она подняла лицо, и я понял, что она находится в каком-то полубезумном состоянии. – Ровно? – Погоди, я принесу морской воды, она у нас тут повсюду. Если промыть соленым – меньше шансов подцепить заразу. Она терпеливо ждала, пока я не принес ковш, зачерпнув его прямо со дна трюма. Я пожертвовал шейный платок, и мы кое-как промыли уже зашитую рану. Моник то ли от шока не испытывала боли, то ли действительно была готова рехнуться. – Как ты выбралась? – спросил я, чтобы хоть что-то сказать. – Когда Басим с половиной команды покидал джонку, я хотела идти с ним. Он меня толкнул обратно. Но я испугалась… И все равно побежала. Кто-то из его приятелей хотел меня остановить, полоснул по ноге. Кажется, я его убила. Не помню. Скакала по этим обломкам к кораблю и думала: куда я бегу, зачем? Кристин ведь убьет меня. И если Басим не помог, то уже никто не поможет. – Она вдруг нежно погладила меня по руке. – Ты ведь не поможешь, да, Клод? – Маловероятно, – признался я. – Попрошу Кристин, чтобы не трогала тебя. Но не более того. – Я так и знала. А мне так надо попасть туда, в двадцатый век… У Отто там осталась мама. Я могла бы привести ей внука или внучку. – Значит, просто забралась на борт? И никто тебя не остановил? – Не знаю, видел меня кто-то или нет. – Она безразлично пожала плечами. – Шел бой, дым всюду. А я спустилась в трюм. Вот здесь висела наша с Отто занавеска… Я села и решила, что если фрегат пустят на дно, то я не буду выходить из трюма. Лучше починю себе ногу. Ровно получилось, правда? – Правда. На самом деле она так и не научилась шить, и свою ногу я бы ей не доверил. Я присел рядом, ненароком прижался – нет ли за поясом пистолета? Но оружия на первый взгляд не было. Правда, я бы побился об заклад, что какой-нибудь стилет или хотя бы острая длинная заколка у нее припрятаны, но обыскивать Моник вроде не было повода. Однако что скажет Кристин, когда узнает, что у нее на борту снова оказалась эта авантюристка? – Какие страшные земли, Клод, – бормотала она. – Я хочу в Европу. Домой в Старый Свет. Тут страшные люди, они убивают и умирают, и так без конца… – Ты сама решила отправиться на Карибы, – напомнил я. – Вот уж кто был против, так это мсье Клод Дюпон. – Там – другое дело! – возразила Моник. – Много грубых и жестоких людей, и все же испанцы, например, люди обходительные. А здесь я даже языков не понимаю! Я не знаю, чего хотят эти люди, как с ними обращаться… «Да уж, – подумалось мне, – Басима у тебя не получится окрутить, как беднягу Гомеша или того же Бриджиса. Тут тебе не место…» – Если бы все вернуть… – начала она, но обернулась на какой-то шорох и вдруг закричала так, что я и опомниться не успел, как уже стоял спиной к ней со шпагой в одной руке и пистолетом в другой. |
