У меня под ногами плескалась теплая вода, однако я дрожал, как в лихорадке, и сбился с ритма. Грин‑Грин коснулся моего плеча, и мы снова стали грести в лад.

– Зачем же ты создал его, если так ненавидишь? – поинтересовался он.

– Мне хорошо заплатили, – ответил я и продолжил: – Бери влево – воспользуемся черным ходом.

Мы стали забирать к западу. Я орудовал веслом потише, а Грин‑Грин стал грести в полную силу.

– Черным ходом? – переспросил он.

– Да, – ответил я, решив пока не вдаваться в подробности.

Когда мы приблизились к острову, я выкинул все из головы и стал лишь бездушным механизмом, как поступаю всегда, когда мой мозг раздирают слишком много мыслей. Я греб, и мы скользили сквозь ночь. Вскоре громада острова выросла справа по борту. Где‑то наверху мерцали таинственные огоньки, а впереди пылала вершина вулкана, бросая красноватые отблески на воду и прибрежные скалы.

Мы обогнули остров и направились к северному гребню. Несмотря на темноту, я ориентировался не хуже, чем при свете дня. На карте памяти отпечатались все шрамы и рубцы острова, подушечки пальцев словно чувствовали шероховатость его камней.

Мы гребли до тех пор, пока я не задел веслом поверхность утеса и не остановил плот.

– На восток, – скомандовал я, осмотревшись.

Через несколько сотен ярдов мы оказались там, где начинался предусмотренный мною «черный ход». Здесь скалу рассекала расщелина футов сорок длиной, по которой, упираясь в камень ногою и спиной, можно было вскарабкаться на узкий уступ, длиной футов в шестьдесят и добраться по нему до лестницы из скоб, вбитых в утес, которая вела к самой вершине.

Я объяснил все это Грин‑Грину, пока тот привязывал плот. И он без жалоб полез за мной, хотя плечо, наверняка, сильно болело.

Когда я дополз до конца расщелины, пятнышко плота внизу скрылось из виду. Я сказал об этом Грин‑Грину, и он выругался. Я подождал его и помог вылезти из расщелины. Затем мы двинулись вдоль карниза в восточном направлении.

Примерно минут через пятнадцать мы добрались до лестницы. И снова первым пошел я, объяснив, что нам предстоит подниматься до следующего уступа целых пятьсот футов. Пейанец снова выругался, но полез за мной.

Вскоре мои руки были стерты до крови, и когда мы добрались до небольшого уступа, я лег и закурил сигарету. Минут десять мы отдыхали, потом продолжили подъем. К полуночи мы без всяких приключений достигли вершины.

Мы шли еще минут десять, прежде чем увидели его.

Он слонялся с отсутствующим видом, несомненно накачавшись наркотиков по самые уши. Хотя, быть может, и нет. Ни в чем нельзя быть уверенным до конца.

В общем, я подошел к нему и, положив руку ему на плечо, спросил:

– Как дела, Корткор?

Он посмотрел на меня из‑под тяжелых век. Корткор весил примерно 350 фунтов, был одет во все белое (идея Грин‑Грина, надо полагать), у него были голубые глаза и тихий, слегка шепелявый голос.

– Мне кажется, у меня имеются все данные, – ответил он.

– Отлично, – произнес я. – Ты знаешь, я явился сюда, чтобы устроить своего рода дуэль с этим вот человеком – Грин‑Грином. Однако с некоторых пор мы стали союзниками, объединившись против Майка Шендона…

– Одну минуту, – перебил он меня.

– Да, – сказал он немного погодя, – ты проиграешь.

– Что ты имеешь в виду?

– Шендон убьет тебя через 3 часа 10 минут.

– Нет, – возразил я, – он не сможет.

– А если не убьет, – добавил он, – то лишь потому, что ты успеешь прикончить его раньше. Тогда мистер Грин убьет тебя через 5 часов 20 минут.