– Вы здесь надолго? Отдыхать приехали?

Снова подошел тот круглолицый мальчик, но уже не один, а с приятелем – темноглазым юнцом в кожаной куртке, который курил сигарету скорее с апломбом, чем с удовольствием. Оба мальчика несли чемоданы.

– Я не туристка. Я родом из Ле Салана.

– Ле Салана?

– Да. Я дочь Жана Прато. Который строит лодки. Или строил.

– Жана Большого Прато! – Мальчики поглядели на меня с нескрываемым любопытством.

Они, может, сказали бы больше, но тут к нам подошли еще три подростка. Самый старший с начальственным видом обратился к круглолицему.

– Чего это вы, саланцы, тут делаете, а? – важно спросил он. – Вы что, не знаете, что это уссинский берег? Вам не позволено таскать багаж в «Иммортели»!

– Кто сказал? – возразил круглолицый. – Набережная не ваша! И туристы не ваши.

– Правда, Лоло, – сказал темноглазый мальчик. – Мы первые пришли.

Двое саланцев чуть подались друг к другу. Уссинцы превосходили их числом, но я поняла, что мальчики готовы драться, лишь бы не отдать чемоданов. На мгновение я вспомнила себя в этом возрасте – как я ждала отца и не обращала внимания на смех хорошеньких девочек-уссинок, сидящих на террасе кафе, пока наконец их насмешки не становились невыносимыми, и тогда я спасалась под полы пляжных беседок.

– Они первые пришли, – сообщила я троице. – Так что идите себе.

Уссинцы несколько секунд глядели на меня презрительно, потом, что-то бормоча, удалились в сторону пристани. Во взгляде Лоло светилась чистая благодарность. Его друг лишь плечами пожал.

– Я пойду с вами, – сказала я. – «Иммортели», значит?

Большой белый дом отделяло от эспланады лишь несколько сот метров. В стародавние времена тут был дом престарелых.

– Тут теперь гостиница, – сказал Лоло. – Хозяин мсье Бриман.

– Да, я его знаю.

Клод Бриман; коренастый уссинец с карикатурно пышными усами, пахнущий одеколоном, обутый в эспадрильи,[10] словно крестьянин. Голос его звучал сочно и дорого, как хорошее вино. Бриман Лис, звали его в деревне. Бриман Удачник. Много лет я была уверена, что он вдовец, несмотря на слухи, что у него где-то на материке жена и ребенок. Хоть и уссинец, он мне нравился; бодрый, разговорчивый, карманы всегда набиты сластями. Мой отец его ненавидел. Адриенна, моя сестра, словно назло, вышла за его племянника.

– Теперь все в порядке. – Мы дошли до конца эспланады. Через две стеклянные двери я видела вестибюль «Иммортелей» – конторку, вазу с цветами, крупного мужчину, что сидел у открытого окна и курил сигару. На секунду я задумалась, не войти ли внутрь, потом решила, что не стоит. – Я думаю, дальше вы уже и сами справитесь. Вперед.

Они пошли: темноглазый не сказал ни слова, Лоло скорчил гримасу, извиняясь за друга.

– Не обращайте внимания на Дамьена, он всегда такой, – тихо сказал он. – Вечно нарывается на ссоры.

Я улыбнулась. Я тоже была такая. Моя сестра, четырьмя годами старше, в хорошеньких платьицах и с прической из парикмахерской, всегда умела вписаться в компанию; на террасе кафе она всегда смеялась громче всех.

Я перешла оживленную улицу, направляясь туда, где сидели две старые кармелитки.