|
Моим товарищам в отличие от Пятницы не свойственно было впадать в неистовый восторг, они не разражались то и дело приступами буйного детского смеха; особенно сдержанным был Арнак. Однако все работы они выполняли охотно, хотя, впрочем, без особого энтузиазма и не слишком торопясь, но и без проволочек. «Вот бы, – точила меня мысль, – вот бы сотворить из этих парней этаких двух новых Пятниц! Перевоспитать их, превратить в усердных, преданных мне до последнего вздоха слуг, готовых всю жизнь следовать за своим господином неотступно как тени, как псы, повсюду, даже в леса Вирджинии или Пенсильвании».
Я был белым, они краснокожими. Обычно принятым в этих краях Америки способом – грубой силой – я мог бы превратить их в рабов, безответных слуг. Но мне хотелось не этого. Мне хотелось взрастить в них идеалы служения мне, дабы они сами добровольно пошли за мной, своим господином, бесконечно счастливые на манер Пятницы. Я приступил к осуществлению своего замысла с хитростью человека, наметившего себе определенную цель и стремящегося к ней любыми путями. В один из дней, после захода солнца, мы сидели у костра, умиротворенные сытным ужином и довольные друг другом. – Я расскажу вам, – обратился я к юношам, – необыкновенную историю одного человека, англичанина, который, как и я, несколько десятилетий назад после кораблекрушения попал на необитаемый остров где‑то здесь, в наших краях, и прожил на этом острове половину своей жизни… Хотите послушать? Они не возражали, а Арнак спросил: – На необитаемом острове? Здесь, на нашем? – Нет, – ответил я, – тот остров прежде был необитаемым, а потом на нем обосновались английские и испанские поселенцы… Попавшего в кораблекрушение англичанина звали Робинзон Крузо… И, стараясь подбирать наиболее простые и понятные слова, я поведал им историю Робинзона Крузо, как она запомнилась мне самому по книге. Юноши слушали меня с большим интересом: история была занимательной сама по себе, происходила где‑то здесь, неподалеку от их родины, героем был их земляк, похожий на них самих и возрастом и родом. Арнак, как обычно, сидел с непроницаемым лицом и спокойным взглядом, однако в глазах его мерцала искра, которой прежде не было. – Занятная история, правда? – прервал я затянувшееся молчание, которое воцарилось вокруг костра после того, как я кончил рассказ. Кивками они выразили свое согласие. – Этому Пятнице, – продолжал я, – посчастливилось изведать в жизни подлинное блаженство оттого, что он имел возможность до самозабвения служить своему господину. Для него дни проносились словно в сказке. Многие люди хотели бы оказаться на его месте и завидовали бы счастью, какое выпало на его долю… Юноши молчали, устремив неподвижные взгляды в огонь костра. На лицах у них было какое‑то неопределенное выражение. – Разве вы не разделяете моего мнения? – спросил я удивленно. Помолчав, Арнак едва слышно проговорил: – Нет, господин. – Нет?! – Нет, – повторил Арнак и бросил на меня испуганный взгляд. – Ты, вероятно, не понял моего рассказа. – Нет, я понял. – И ты не думаешь, что Пятница был счастлив? – Не думаю, господин… Он хотел добавить что‑то еще, но не решился и замолчал, опасаясь моего гнева. – Говори все, что думаешь, не бойся, – подбодрил я его доброжелательно. – Пятница… Пятница был рабом господина Робинзона, – выпалил Арнак. Признаться, в первое мгновение я опешил. – Рабом? – Да, господин. Жалким рабом. Мне становился понятным ход мыслей Арнака. |
