— Прямо как мы с тобой, — заметил Стас. — Такие же придурки.

— Ну а как по-другому проверишь? — заступился я.

В самый разгар потасовки у меня из кармана запел голосок Леокадии: «Кис-кис, брысь, кис-кис, мяу…» Только вчера этот ринггон себе закачал.

— Алле?! — крикнул я в трубку, прикрыв ее рукой, уж очень народ шумел.

— Костик, — услышат я мамин голос. — Вы проснулись?

— Да, конечно, — говоря, я немножко отошел в сторону. — А чего это вы нас не разбудили?

— Ну… — смутилась мама. — Жалко было… Чем занимаетесь?

— Да так, ничем. Отдыхаем.

— А, ну молодцы. Отдыхайте. Я к обеду домой вернусь, что-нибудь вкусненькое приготовлю. Хухры-мухры?

Та-ак… Совсем с ней плохо. Она с нами по-древнеегипетски пять лет не разговаривала.

— Хухер-мухер, ардажер, — ответил я таким голосом, каким беседуют с тяжелобольными, и отключился.

А когда сунул мобильник в карман и вернулся, то оказалось, что все кардинально изменилось. Пролетарий и интеллигент стояли, смущенно потупившись, а люди в окружавшей их толпе ласково улыбались друг другу.

— Вот теперь верю, теперь мы — нормальные, это уж точно, — сказал пролетарий.

— Как славно! — воскликнул интеллигент. — Как все-таки славно, что мы смогли избавиться от разъедавшей наши души вражды! А ведь еще минуту назад мы готовы были нанести друг другу самые тяжкие телесные повреждения!

— Вот что, дружище, — смущенно сказал пролетарий, — пойдем-ка со мной. Тут неподалеку есть кафе-мороженое. С детства в таких не бывал, а теперь вот захотелось. Угощаю всех.

Очередь встретила это предложение овациями.

— Почему бы и нет? Пойдемте! — воскликнул интеллигент. — Не вижу оснований отвергать приглашение такого прекрасного человека. Не пить же, действительно, вредное для здоровья пиво. То ли дело — пломбир со взбитыми сливками.

Взявшись за руки, они двинулись прочь, а за ними потянулись и остальные. Мы же со Стасом стояли совершенно убитые.

— Почему?! — наконец заорал Стас. — Что с ними случилось?!

— Я-то откуда знаю? — откликнулся я мрачно и сел на скамейку.

— Знаешь, что я думаю? — сказал Стас, садясь рядом. — Я думаю, у этой болезни длинный инкубационный период. Как у свинки, например. Может, мы с тобой уже тоже заразились, но подобреем позже.

— И что, у них у всех одновременно инкубационный период закончился?

— Да, ерунда какая-то получается, — согласился Стас. — Значит, все-таки что-то происходит именно в момент подобрения… Какое-то воздействие. Облучение, что ли…

— Если облучение, — сказал я, — то возникают два вопроса: что это за облучение и почему оно не берет нас.

— Облучение… Обучение… — повторял Стас, слегка покачиваясь. — Мобильник дает какое-то облучение, но если бы дело было в нем, все бы уже сто лет назад подобрели…

— Постой! — воскликнул я. — А ведь когда они подобрели, я как раз с мамой по телефону разговаривал!

— Что-то в этом есть… Что-то есть… — пробормотал Стас.

И вдруг меня осенило.