— Сними трубку, — сухо обронила она.

«Ну уж нет, красотка, — подумал я. — Чтобы твой петушок, услышав мой голос, все понял и затаился?»

— Ответь лучше ты! Попадется какой-нибудь зануда, а мне не хочется ни с кем разговаривать.

Поколебавшись, она все же протянула руку к трубке. Ее чистый голос почти выкрикнул:

— Алло!

Она не дала своему собеседнику произнести даже слово. Узнав голос любовника, тут же бросила в трубку:

— Нет, это служанка. Месье и мадам вышли на прогулку…

И сразу положила трубку. Если Норман и был ошарашен, то он все же поймет…

— Ну вот! — заметил я. — Ты уже не тратишь время на выражения вежливости! Ты даже не спросила, кто это был!

— Нам так хорошо вдвоем, — прошептала Глория.

В голосе ее послышались нотки искренности, которые снова поколебали меня. Я сомкнул веки, еще болевшие от утренних слез.

— Да, это правда, — вздохнул я, — нам очень хорошо…

Я почувствовал, как она прижимается ко мне… Ароматное дыхание возвещало приближение горячих губ… Мы слились друг с другом в долгом поцелуе… И тогда я овладел ею! Да, я вынужден в этом признаться. Я овладел ею на этой кровати с такой силой и страстью, что она кричала от наслаждения, а мне казалась, что я занимаюсь любовью с уличной девкой.

— Ты слышишь?

Феррари трясет меня. Я уснул? Похоже на это… Мои воспоминания погрузили меня в состояние, близкое ко сну… Я сажусь и смотрю в его напряженное лицо.

— Что такое?

Он поднимает палец. И тут я вспоминаю, где я и чего мы оба ждем. Я слушаю. Да, удары возобновились. Я различаю даже голоса и шум, свойственный присутствию человека. Вероятно, заканчивают сооружать гильотину. Ее возводят для одного из нас, обитателей этой камеры смертников. Я — ОДИН ИЗ НИХ!

— Чем это ты занят? — спрашивает мой напарник, видя мои неловкие движения.

— Пытаюсь согреться.

Он пожимает плечами.

— У тебя ничего не получится… Бедный старина, этот холод у тебя внутри!

Да, именно внутри, в области сердца я чувствую лед. Я пытаюсь представить минуты, которые меня ожидают. Войдут люди: охранники, помощники палача, директор тюрьмы, судейские… Непременно адвокат приговоренного. Следовательно, как только они войдут, я узнаю, за мной они или за моим сокамерником. Адвокат у меня — высокий тип с плоским лицом, обрамленным белокурыми кудрями, что делает его похожим на старого ребенка.

— Если он появится, — говорю я.

— Кто? — спрашивает Феррари.

— Я думал о своем адвокате…

Он трясет головой.

— Сейчас здесь появится мой, успокойся…

Совершенно выбитый из колеи, я шепчу:

— Ну и что потом? Хорошо, пусть сейчас по твою душу, тебя уведут… Мне кажется, что я буду страдать не меньше твоего! Ты понимаешь, я буду переживать каждую секунду твоих мучений, но для тебя все это закончится, а для меня будет продолжаться… Я останусь в одиночестве, отчаявшийся…

— Но живой, — добавляет он.

Я вижу, как он искоса поглядывает в мою сторону. Да, живой, и это уравновешивает чашу весов. Он добавляет:

— К тебе наверняка подсадят кого-нибудь вместо меня.

— Мне наплевать…

— Ты сможешь с ним поболтать, он расскажет тебе о своей жизни, это тебя развлечет…

Теперь мой черед мотать головой.