Прежде всего А.И.У., к которому я первым делом отправился, наотрез отказался дать какие-либо сведения. «Жизнь, которую вел покойный Н.В., до того, молодой человек, своеобразна, — сказал он мне, — что описать и передать ее вкратце очень трудно и даже, по-моему, не имеет смысла… Н.В. был слишком недюжинный человек, слишком глубокая натура. Передать всего я на словах не могу, а кое-что не считаю интересным и нужным».

— Но ведь лучше знать что-нибудь, чем ничего, — возразил я. — А для того, чтобы не вышло односторонности, не надо вдаваться в рассуждения о фактах.

— Нет, по-моему, лучше ничего.

— Значит, — продолжал я, — вы все-таки думаете когда-нибудь сами написать о Н.В.

— Право, не знаю. Если не умру скоро, — может быть.

— Вот видите, «может быть», а вы ведь один из очень немногих, знавших Н.В. близко.

— Да, даже из очень и очень немногих, — подтвердил А. П., - мы были с ним товарищи, родственники близкие, так что Н.В. во многом мне открывался.

Старик, как видно, был тверд в своем решении. Просить снова — было бесполезно. Поэтому я переменил тактику и решился выпытать кое-что незаметно. Меня, уже не как биографа, а просто, как человека, заинтересовала личность покойного. Это мне отчасти удалось.

Дома за чаем, среди посторонних разговоров, А.И., действительно, коснулся некоторых фактов из жизни покойного. Я расспросил еще кое-кого из лобановских жителей, и у меня получились следующие сведения. Николай Васильевич родился приблизительно в сорок пятом году, недалеко от Ефремова, в Тульской же губернии, в селе Ново-Михайловском или Шилове и происходил из духовного звания. Первоначально он учился в Троицком духовном училище (в Новосельском уезде), потом перешел в семинарию и, по окончании там курса, поступил в университет. Но по странности своего характера он пробыл там недолго и вышел. На мой вопрос: «Почему Н.В. не мог нигде долго держаться», — А.И.У. ответил, что объяснить это трудно. «Из-за пустяковых ссор не уживаются и не такие люди, как Н.В., а мелкие, страдающие грошовым самолюбием», — сказал он мне. Потом снова поступил, и снова повторилась та же история. Вообще долго где-нибудь держаться Н.В. не мог — ни в университете, ни на службе, на которую он впоследствии поступал несколько раз. Служебная деятельность Н.В., по окончательном выходе его из университета, была по преимуществу педагогическая. Так, между прочим, он был помощником в Яснополянской школе у Л. Н. Толстого, но опять-таки пробыл там, кажется, не более двух месяцев. Так и проходила его жизнь — где день, где ночь, материально никогда не обеспеченная. Деньги вообще плохо держались у Н.В. В этом отношении характерна история с тургеневским имением. Как передал мне А.И.У. — Тургенев, с которым покойный был в хороших отношениях, подарил или, собственно, не подарил, а отдал в долг (выплатишь, мол, по возможности) Н.В. имение — десятин около пятидесяти, находящееся в Чернском уезде. Н.В. сейчас же распорядился с ним по-своему: продал его тысяч за шесть и, разумеется, через несколько времени был снова без копейки.

Писать, то есть, собственно, пробовать свои силы на литературном поприще, Н.В. начал сравнительно поздно. По словам А.И.У., он не шел по обычной для многих дорожке, то есть не начал писать еще в школе что-нибудь вроде стихов или мелких подражаний. Первый его рассказ, кажется, был чуть ли не первый из напечатанных и обративших на него внимание, как на выдающийся талант.