И все-таки, «при всем при том, при всем при том, при всем при том, при этом», как писал Роберт Бернс, Черчилль, индивидуалист и нонконформист, волей-неволей подчинился железной исторической необходимости, и потому, несмотря на все, эта переписка несомненно сыграла свою роль в достижении победы над державами оси. А началась она через несколько дней после назначения Черчилля первым лордом адмиралтейства. Тогда Франклин Делано Рузвельт первым написал письмо Уинстону Черчиллю как моряк моряку. Ведь Черчилль занимал пост первого лорда адмиралтейства еще в период 1911–1915 годов и вновь получил этот пост в 1939 году, а Рузвельт являлся министром военно-морского флота США во время первой мировой войны. Рузвельт не доверял своему Государственному департаменту и меньше всего американскому послу в Лондоне, рыжему миллионеру Джозефу Кеннеди, антибританские и профашистские симпатии которого были ему хорошо известны. (Этот самодур имел наглость без всякого на то разрешения заявить королю Георгу VI сразу после объявления Британией войны Германии, что Англия непременно проиграет войну и поэтому должна срочно капитулировать перед Гитлером, который только этого и ждет. Он мог бы добавить, что фюрер мечтает о том, чтобы в Белый дом въехал человек тех же убеждений, что и Джозеф Кеннеди. Рузвельту удалось отозвать «сукина сына» Кеннеди лишь в 1941 году. Черчилль тоже знал о взглядах Кеннеди, поскольку англичане раскрыли его шифр.)

Переписка «Большой двойки», а затем «Большой тройки» продолжалась пять с половиной лет, вплоть до кончины президента. Черчилль напишет 1161 послание Рузвельту и получит в ответ 788 писем и телеграмм. Для историков эта переписка трех лидеров антигитлеровской коалиции — «Великого альянса», по выражению Черчилля, — не имеет цены. Бесценна была она и для борьбы против общего врага.

Даже он, старый лис, никак не был подготовлен к той панике, что охватила высшие штабы западных союзников из-за наступления Гитлера в Арденнах, хотя теперь он ясно видел причины этой паники. Конечно, почили на лаврах, взращенных русскими победами на Восточном фронте, привыкли уповать на этих самых русских, взваливших на себя бремя сухопутной войны против вермахта, увлеклись авиацией и флотом, совсем забыли про необходимость иметь сухопутные, пехотные, черт возьми, резервы на Европейском театре военных действий. Айк с перепугу даже пригласил своих негров перейти из частей обслуживания во фронтовые войска. Но что такое пять тысяч негров! Монти теперь рвется к власти, по-прежнему не учитывая соотношение сил в англо-американском лагере, который все чаще называют американо-британским, разводит интриги. Де Голль носится со своим страсбургским паштетом. Тоже гусь! Айк прав, пугая союзников поражением на фронте из-за «бунта штабов». Позор! Какой позор для Запада! Ведь русские приковали к себе две трети вермахта!.. Неужели при этих условиях нельзя было обойтись без таких неприятнейших просчетов, обеспечить себе преимущество на будущих решающих для мира переговорах!..

А будущее не сулит ничего хорошего. Разве не ясно, что если русские, уже стоящие на границе Восточной Пруссии, в сотне миль от главной квартиры фюрера в Растенбурге, пойдут в наступление на Восточном фронте, — а они пойдут, пойдут! — англо-американцы не смогут предпринять хотя бы какой-никакой вспомогательный удар после чувствительной трепки в Арденнах.

И все же какой же это безумец — Адольф Гитлер! Слишком поздно взялся за ум, подумал о сепаратном мире. Раньше надо было думать. От этого политического трупа за Рейном уже смердит. Так нет, он еще надумал испортить позиции некоммунистического мира своим сумасшедшим наступлением!.