|
Последний раз он столкнулся с ними в районе Веркора в конце июля. Тамошняя трагедия напоминала варшавскую. Безответственные призывы к восстанию привели к полному уничтожению всех патриотов, оказавшихся без необходимых средств для обороны. Генерал Штудент выбросил своих парашютистов-десантников на плоскогорье под Веркор. Помощь повстанцам не приходила. Да она и не планировалась союзниками. Батальон власовцев на глазах Виктора помогал эсэсовцам добивать повстанцев. Как и в Варшаве, иные власовцы старались жестокостью перещеголять СС.
Согласно приказу Рундштедта, все французские партизаны объявлялись вне закона, поскольку франко-германское соглашение о перемирии 1940 года запрещало любые враждебные действия французов против вермахта. — А все-таки, несмотря ни на что, хорошее было время, — неожиданно изрек Карл. — Всю жизнь будем вспоминать мы эту войну. А что? Когда я взорвал под Льежем пилон высоковольтной линии — триста тысяч вольт! — я понял, что жил недаром на этой земле! Эрик отвел в сторону Виктора: — Слушай, начальник штаба! Давай отдадим д'Артаньяну винтовки и карабины… — Ты же говорил, что это оружие ни к черту не годится! — возмутился Виктор. — Опять, значит, на тебе, боже, что нам негоже?! — О'кей, о'кей! — устыдился Эрик. — Подкинем один ЛМГ, пару БАРов, термитных гранат… — Ох и прижимист дядя Сэм! — засмеялся Виктор. Перед сном Виктор поспорил с Эриком: чьи летчики лучше? В первое время они постоянно спорили. Увидят, например, самолет в небе, и сразу же вспыхивает спор: чьи самолеты лучше? Чьи летчики лучше? Заводились с пол-оборота. Почти всегда оставались при своем мнении. Подчас дулись после спора. Но до кулаков дело не доходило. Потом, притеревшись друг к другу, стали терпимее. Последний крупный спор был из-за летчиков. Эрик стоял на том, что американские летчики, танкисты и вообще все американцы, которые «рождаются с гаечным ключом в руке», лучшие, а русские только недавно сели на американские автомашины и трактора, не говоря уж о самолетах. Кремлев же доказывал, что и самолеты и танки советские намного лучше американских, и летчики тоже. — Эй, начальники! — заворчал Айдахо Джо. — Дайте хоть спокойно поспать христолюбивому воинству! Часто будет Кремлев вспоминать этот спор, когда после войны узнает, что первый американский ас на Тихоокеанском театре военных действий Ричард Бонг сбил сорок японских самолетов, а первый ас Европейского театра Роберт С. Джонсон закончил войну со счетом двадцать семь сбитых немецких самолетов. А наш Александр Покрышкин сбил пятьдесят девять! А Иван Кожедуб, ровесник Джонсона, двенадцатикратный ас, нащелкал шестьдесят два! Больше половины авиагруппы Люфтваффе! То есть почти в два с половиной раза больше, чем Джонсон.
6 ЯНВАРЯ 1945 ГОДА
Полковник Уордек, развалясь в кресле и попыхивая непременной сигарой, молча, насупившись, слушал пятидесятилетнего генерал-лейтенанта сэра Брайана Хоррокса, командующего 30-м корпусом армии его величества. Генерал рассказал о недавнем налете германской авиации, об опасных прорывах немцев в Арденнах. Он волновался и потел, ибо не было на свете человека, перед которым бы он так преклонялся, благоговел, как перед этим низкорослым и жирным полковником Уорденом. Полковник был так стар, что его давно следовало отправить в отставку или произвести в генералы. Однако полковник прилетел из Лондона на «ланкастере», и сам Монти не без подобострастия первым отдавал ему честь. — Контрнаступление американцев в Бастони не дает пока желаемых результатов. Правда, я возлагаю большие надежды на боевую и испытанную вторую танковую дивизию генерала Хармона. Она действует здесь, — показал он на карте, — западнее шоссе Льеж — Бастонь. |
