Хорошо также то, что Модель не аристократ, не юнкер. Гитлер вовсе не был монархистом, хотя не мешал Гиммлеру вербовать престижа ради в СС сынков баронов, графов и даже принцев королевской крови. Но теперь это пройденный этап.

Он, Адольф Гитлер, вел германский народ к власти над миром, а германский народ оказался слабым, нерешительным, не способным к подлинному величию. Враги будут говорить о трагедии Германии — обломке боевого меча в руках Гитлера. А кто расскажет миру о трагедии Гитлера, которому провидение вложило в руки ненадежный меч! Разве кто-либо другой из великих полководцев мировой истории может сравниться с Гитлером! За второй мировой войной, войной, какой не знала история, стоял прежде всего он, Гитлер. Это он разжег невиданную войну за Великую Германию, он развязал неслыханно могучие силы войны во всем мире. Это его мрачный гений наложил свою печать на судьбы всех его современников и грядущих поколений, бросил дальше всех свою тень в будущее человечества, затмив Аттилу и Чингисхана, Александра Македонского и Наполеона! Никому так не поклонялись люди, как ему, никого так не ненавидели и не проклинали, как его!..

Что ему, Гитлеру, Наполеон! Наполеон учил идти в наступление, только на семьдесят пять процентов веря в успех, а он, Гитлер, дерзал наступать, когда не было и двадцати пяти шансов из ста на победу, и все-таки побеждал!

Планируя арденнский удар, Гитлер в еще большей степени, чем обычно, стремился не подчинить свой план реальным условиям, а подогнать реальные условия под свой план. «Наступление — лучший вид обороны, — уговаривал он себя. — Если я чересчур слаб, чтобы обороняться, я наступаю!»

В прежние времена Гитлер любил смотреть на себя в зеркало — искал и не находил у себя общих с Наполеоном черт. Подражал ему в костюме. Один орден — Айзенкройц, — и никакого золотого или серебряного фазанства, никаких галунов и позументов. Он не желал, чтобы о нем говорили, что он сам себя награждает, не хотел, чтобы его награждали те, кто стоял ниже его. Не раз заявлял в своем кругу, что только так, по-наполеоновски, может выделяться среди золотых и серебряных «фазанов». Каждому свое. Герингу — ордена. Ему, фюреру, — величие. Он не первый среди равных. Он над всеми. Как господь бог.

«Сумерки богов». Ему всегда был близок Вагнер. Он верил в рок и считал себя орудием рока. В тот вечер, включив почти на полную громкость мощную радиолу, в каменном склепе «Орлиного гнезда» над Рейном слушал он Вагнера. Но из головы верховного главнокомандующего не выходила радиограмма фельдмаршала Моделя…

По данным радиоперехвата, президент Рузвельт заявил на пресс-конференции в Вашингтоне, говоря о германском наступлении в Арденнах, что «конца не видно». Почему же Модель, его любимый фельдмаршал, при первых трудностях каркает о поражении германского оружия в Арденнах?! Нет, нет больше у него верных людей!..

Пусть фельдмаршал делает свое дело, а он, Гитлер, будет делать свое. Нужно выиграть время. Германии нужна передышка. С американцами и англичанами надо договориться. Если провидение захочет, то ученые Германии успеют дать вермахту атомную бомбу!

Может быть, развлечься какой-нибудь веселенькой кинокартиной? Но все знают, что он дал обет, из сочувствия к страданиям фронтовиков, не смотреть кино до победы. А в прежние времена любил смотреть с Евой Браун кинобоевики… Фильмы — по два в день — привозил Геббельс из Бабельсберга, берлинского предместья, где находилась киностудия УФА и где всесильный рейхсминистр пропаганды, увиваясь за кинозвездами, заслужил себе прозвище «Бабельсбергский бычок», о чем фюреру поспешил сообщить всезнающий Борман.