К середине XIII в. Южное поселение на Гренландии (по официальному статусу — Восточное поселение) превратилось в мини-государство (полис), управляемое непосредственно церковью. Во владениях епископской кафедры, располагавшейся в Гардаре, находилось свыше трети всех сельскохозяйственных земель на острове, — и это были самые лучшие и урожайные угодья. А многие из числа номинальных владельцев оставшихся земель были в долгу у церкви и влачили жизнь немногим лучшую, чем жизнь сервов (полурабов). Хотя население Восточного поселения составляло немногим более двух тысяч человек, оно должно было содержать за свой счет кафедральный собор, одиннадцать других церквей, мужской монастырь августинцев, женский монастырь сестер-бенедиктинок и епископский «дворец» с прилегающей фермой, на скотном дворе которой одних коров насчитывалось 120 голов. Из церквей по меньшей мере четыре имели внушительные размеры и были возведены из тесаного камня. Учитывая наличные ресурсы на острове, их сооружение смело можно считать громадной тратой времени, энергии и средств, вполне сравнимыми с затратами на возведение крупнейших средневековых кафедральных соборов средневековой Европы.

И хотя к 1200 г. церковь приобрела практически неограниченный контроль над южной Гренландией, на севере положение дел было совсем иным. За два столетия, истекших с момента основания двух норвежских поселений в Гренландии, каждое из них развивалось своим особым путем.

Северное (так называемое Западное поселение) стало пристанищем добытчиков «валюты», занимавшихся промыслом зверя на Гренландии. И хотя сельскохозяйственные заботы играли в их жизни какую-то роль, она была далеко не преобладающей. На исходе XIII в. они тратили большую часть своего времени на охоту, рыболовство и ловлю пушного зверя силками, получая от этого преобладающую часть своих доходов. Это были люди свободолюбивые и своенравные, противники абсолютной власти, кому бы она ни принадлежала.

Предлагаемый ниже пассаж — это моя реконструкция возможного развития истории.

Северяне возвели всего четыре церкви, и более того, к концу XIII в. оказалось, что постоянно действует только одна из них — если действием можно назвать сам факт существования церкви в поселении, напоминавшем скорее потерянный церковью бастион, — поселении, которое быстро становилось, а то и уже стало прибежищем откровенных вероотступников.

Северяне еще на достаточно раннем этапе своей истории отвергали не только теократический принцип правления епископа, но и абсолютную власть королей. В 1261 г. жители Южного (т. е. Восточного) поселения отреклись от своей независимости и принесли присягу на верность королю Норвегии. После этого они были вынуждены выплачивать ему дань и признавать ограничения в правах, установленные властями Норвегии. Северяне же, по всей видимости, не сделали ни того ни другого.

Дальнейший ход развития в XIII в. еще более углубил пропасть и антагонизм между двумя общинами.

В начале 1250-х гг. люди культуры Туле начали продвижение на юг, вплоть до Упернавика. И хотя до нас дошли лишь глухие отзвуки первых контактов и стычек между норвежцами и людьми Туле, они со всей ясностью свидетельствуют о том, что норвежцы Гренландии обращались со скрелингами культуры Туле точно так же, как подручные Карлсефни поступали с тунитами и индейцами на Ньюфаундленде и Лабрадоре.

«Historia Norwegiae», составленная в XIII в.