По распоряжению Александра I от кавалергардов был назначен караул в Мальмезон к императрице Жозефине. Они же отдали ей последние почести и несли караул у ее гроба.

Кавалергарды пробыли в самом Париже очень короткое время. 1 апреля они были переведены в Версаль и в ближайшие от него деревни. До них стояли там баварцы и до такой степени грабили население, что последнее, доведенное до отчаяния, обратилось к государю с просьбой пособить их горю. В записках современника Альфреда Лабушера описан приход полка в деревню Jouyen-Josas: «Les premieres troupes Alliees qui arriverent a Jouy en cantonnement regulier, furent les Chevaliers-Garde de L'Empereur Alexandre, lis descendirents un soir dans la vallee precedes d'une tres belle musique. Loges chez les habitants, ils resterent assez longtemps a Jouy. Le colonel Kabloukoff fut installe chez d-r Obercampf et il у vecut tres paisiblement. Les jeunes officiers appartenaient aux premieres families de Russie. Bien, eleves, aimables, ils furent remplis d'obligeance donnerent des serenades aux dames et maintinrent la plus severe discipline. On n'osait tenne se plaindre d'aucune infraction legere».

9 апреля Государь переехал в Рамбулье. По этому случаю туда было отправлено два эскадрона кавалергардов под командой полковника Каблукова. Производство Каблукова в генералы было отдано в приказе по армии лишь во время обратного пути полка в Россию. Каблукову было приказано, «так как государь император завтрашнего дня изволит быть в Рамбулье, то рекомендуется вашему высокоблагородию взять по сему предмету надлежащие меры. Особенно караул должен быть во всевозможной чистоте и исправности и соблюдать осторожность».

А соблюдение осторожности было необходимо. В густых лесах Версаля и Рамбулье скопилось и скрывалось много шаек французских и союзных дезертиров и приверженцев Наполеона. Часто происходили нападения на отдельных солдат и даже на целые транспорты. Так, 9 апреля в лесу, не доезжая Версаля, кавалергард Никита Паполита был ранен неизвестным в левую руку пулей навылет, а 28 апреля на двух кавалергардов Шефского эскадрона Сабатюка и Иванова между Версалем и Жуй напали французы и ранили первого — три раза саблей, а второму рассекли бровь.

Версальские уличные мальчишки преследовали кавалергардов криками «Barbares! Ogres russes!» Однажды, когда весь полк был в сборе на Версальском плацу, собралась толпа зевак и, по обыкновению, отпускала разные остроты и плоские шутки. Солдаты, не понимая языка, добродушно смеялись. Офицеров это изводило. Наконец, один из них, выведенный из терпения нахальством одного француза, указал на него вахмистру: «А ну-ка, проучи его хорошенько». Вахмистр, атлетического сложения, ловко подскакал к французу, запустил ему в волосы всю свою пятерню и так встряхнул, что француз вмиг оплешивел, а у вахмистра в руках болталось нечто вроде скальпа.

18 мая по случаю заключения мира полк ходил на парад в Париж, а 21-го кавалергарды начали свой обратный поход в Россию. В течение пяти месяцев, день за днем, версту за верстою, совершали они свой путь на Родину.

18 октября, под звон колоколов и криков тысячной толпы, теснившейся на улицах С.-Петербурга, кавалергарды вступили в столицу и вернулись в свои казармы на Захарьевской улице.

В.Н. Звегинцов

Русские артиллеристы. Картинки войны 1812 года

Русская артиллерия веками выработала свой особый взгляд на свое служение в рядах вооруженных сил России. Она выработала свои артиллерийские традиции, свой уклад жизни; свой тип взаимоотношений и даже не только среди офицеров, но и среди солдат-артиллеристов. Русская артиллерия — это особый мирок среди общего мира российских вооруженных сил.

Но дал ли этот мирок что-либо особо полезное и славное для всей армии? Мы думаем, что — да. По нам могут сказать, что «грешневая каша сама себя хвалит».