Впереди всех шли гренадеры, причем оба батальона каждого полка, построенные в густую взводную колонну, следовали один возле другого, имея знамена впереди. За каждой пехотной бригадой шла принадлежащая ей артиллерия, за гренадерами проходили армейские пехотные полки, конница и резервная артиллерия. Первою бригадой 3-й гренадерской дивизии — Астраханский и Суворовский полки — командовал его императорское высочество великий князь Николай Павлович, впоследствии император Николай I. После церемониального марша государь возвратился опять на гору, а войска стали в тот же порядок, как и для встречи его величества. По новому пушечному выстрелу они опять сделали «на караул», и снова загремели музыка и барабаны, и снова радостное «ура» наполнило воздух.

Этот смотр, по количеству войск в нем участвовавших, остается и до нашего времени, когда команды подаются через громкоговорители, а вертолеты управляют расположением войск на парадном поле, единственным во всей военной истории. Можно сказать, что ни ранее того, ни позже ничего подобного не было и количество участвовавших войск в последующих парадах XIX века, а также и нашего столетия никогда не достигало 150 000 человек. Очевидцы единогласно писали в своих воспоминаниях, что точность, с которою выполнялись ружейные приемы и все построения, опрятность и щеголеватость одежды, блеск оружия были поразительны и превзошли самые смелые ожидания. При построении каре некоторым полкам приходилось проходить до 3 и даже 4 верст, кавалерия неслась в карьер, но порядок ни в чем не был нарушен. На церемониальном марше из 107 000 пехоты ни одна часть не сбилась с ноги!

Государь был так доволен репетицией, что промолвил: «Я вижу, что моя армия первая в свете. Для нее нет ничего невозможного и по самому наружному ее виду никакие войска не могут с нею сравниться». Слезы гордости выступили у генералов и офицеров, окружавших государя, при этих словах, и многим невольно припомнилось, что в этот день — 26 августа — исполнилось ровно три года со дня Бородинского сражения. Тогда села и города русские от Немана и до берегов Москвы-реки пылали в зареве пожаров и кровь русских воинов текла ручьями. Франция, победившая всю Европу, взяла ее с собою и привела в Бородино. При Бородине состоялась битва народов. Россия не сокрушилась под ударами соединенной Европы. И вот русские в годовщину Бородина торжествовали славу своей победы на французской земле, знамена русские развевались на равнинах Шампаньи, и эхо французских гор — за нашими полками вслед — кричало наше русское победное и радостное «ура»…

29 августа смотр происходил в том же порядке, как и 26-го, с тою лишь разницею, что в числе зрителей были император австрийский, король прусский, все главнокомандующие союзными армиями и много, много заслуженных боевых генералов. На церемониальном марше государь лично предводительствовал армией, салютуя союзным монархам. Когда, после церемониала, монархи и все присутствовавшие вновь взъехали на гору, открылась пушечная и ружейная пальба. В течение 12 минут сотни пушек и тысячи ружей изрыгали гром и молнию, воздух наполнялся дымом, армия мало-помалу скрывалась и, наконец, совершенно исчезла в густых облаках его.

Иностранцы с изумлением смотрели на густые ряды войск, проходивших мимо них в замечательном порядке, и Веллингтон, один из лучших полководцев того времени, говорил, что он «никогда не воображал, что армию можно довести до такого громадного совершенства». Хвалил безукоризненную дисциплину русских войск и Шатобриан, писавший, что Франция ожидала увидеть варваров, но варвары эти дали Европе пример дисциплины, опрятности, а в поступках их императора и благородства.

Веллингтон с таким напряженным вниманием следил за всем происходившим на параде, что заметил даже, что в одном кавалерийским полку недоставало эскадрона. Видя в Париже 3-ю гренадерскую дивизию, он думал, что люди в ней подобраны со всей армии.