|
Так что, извините, но внимайте спине моей. Смотрите. Здесь артерии кишечные не пульсируют. Здесь вот, видите, пульсируют. Значит, не проходит кровь в бассейн верхней брыжеечной артерии. Так? Случилось внезапно. Здесь эмбол. То есть кусочек тромба, кусочек свернувшейся крови откуда-то отлетел и застрял здесь. Откуда? Раз в артерию попал, артерию закупорил, значит, или из сердца, или из аорты. Может быть? Конечно. Больная очень старая. Склероз значительный. Это и по первой операции было видно — сосуды прямо с хрустом пересекались, — я помню, шеф еще на операции обратил внимание. На какой-нибудь склеротической бляшке в аорте или в сердце образовался тромб. Кусочек оторвался и попал в эту артерию. Прошло что-то около трех часов. Мы еще можем, если найдем, удалить этот сгусток, если он не прирос уже, что вряд ли — срок незначительный. Мы теоретически можем удалить тромб, зашить опять сосуд и восстановить тем самым кровообращение в этой части кишечника. Ясно? Только вот если найдем… Черт побери! Помоги, Люсенька, здесь тупфером. Понятно, ребята? Если что не ясно — более подробно после. Здесь, Люсь! А ты вытирай… Только не тогда, когда я копаюсь там. Хорошо, хорошо, ребята. Давай. Лапонька, ты все приготовила, что я просил?
— Все готово. Сестра была в напряжении. Она понимала, что операция достаточно сложная, а на таких она стояла в первый раз. Еще хорошо, что Сергей Павлович оперирует, он хоть орать не будет. — Люсенька, Люсь, осторожненько здесь тупфером! Вам, ребята, все понятно, для чего я вам говорил? Так сказать, чтобы вывести пятно с брюк, надо знать, что за пятно. Цивилизация наша на каждую пакость придумала свой пятновыводитель… Сюда крючок. — Осторожненько здесь, Сереж. — Да вижу. Осторожно ты, матушка, под руку говори. — Люся нарочно опять сказала «осторожно». Ей очень хотелось узнать, как на это будет реагировать Сергей. Люся думала, что вот и он неплохо оперирует, хотя, может, и не так красиво, — а не ругается, не кричит. А может, и прав шеф, что это спокойствие от равнодушия. Нет, Сергей все-таки хорошо оперирует. — Вот! Люсь! Вот! Пощупайте! Все пощупайте! Очень удобно. Кажется, легко удалить будет. Посмотрели? Точно говорю? Во. И ты, парень, пощупай. Может, в следующий раз ты такую вещь лет через пятнадцать только встретишь. А вам, ребята, не могу дать пощупать. Он один за всех вас. А вы поверьте нам, что все так. Давай, лапонька, зажимы сосудистые… Сейчас удалять будем. Эй, реаниматоры-наркозники! как дела! Ничего она? — Давление держит. Давайте. — Черт, не повезло ей как. И без того старая, а тут еще эмбол, еще одна операция. Люсь, ты стала спокойнее? — не зря оперировали. Старая она только очень. — Так ведь у старых это и бывает чаще. — И ты права, матушка. Впрочем, еще и у порочных больных бывает, но и они тогда не легче старых. Ребята, «порочные больные» — выражение жаргонное, сиречь больной с пороком сердца. Забудьте его… Все! Внимание. Спокойно. Сейчас главное начинается… Быстро ему удалось все сделать, и он уже весело начал зашивать рану, когда пришли из приемного отделения. — Людмила Аркадьевна, вас в приемный вызывают. Тяжелую травму привезли. — Иди, Люсь, иди. Мы сами зашьем и сами запишем. Люся стала быстро размываться, сбрасывать перчатки, халат и, конечно, думать обо всем. «Судя по тону, травма уж не настолько тяжелая. Сейчас пойду. Неужели он и вправду выключил телефон? Врут все. Не верю. Не будет он время так жалеть. Вранье. А никто и не говорил, собственно, этого. Хорошо Сергей оперировал. А ерничал он, интересно, отчего — от беспокойства или от равнодушия? И не орет. И учит. Что ж, можно и так. |
