Омаха (штат Небраска) была лишь остановкой по пути в Чикаго, но она помогла мне раскрыть такие ужасы, какие, пожалуй, я не хотел бы оставить без внимания. Складывается впечатление, что этот город населен исключительно немцами, поляками, славянами, венграми, хорватами, мадьярами и прочими людьми Восточной Европы, но заложен был все-таки американцами. Никакой другой народ не станет перерезать движение по главной улице двумя потоками восьми-девятиколейных железнодорожных путей и с воодушевлением гонять поперек трамвайные вагоны. Время от времени на таких переездах происходят ужасные столкновения, но, кажется, никто не думает о строительстве моста. Это помешало бы законным интересам гробовщиков.

Наберитесь терпения и выслушайте рассказ об одном из представителей этого класса.

Я нашел магазинчик, подобных которому не встречал никогда. В его витринах были выставлены мужские фраки и женские платья, однако манжеты рубашек были сложены на груди, а к фракам не полагалось брюк – ничего, кроме куска дешевой черной материи, ниспадавшей наподобие поповской рясы. В дверях сидел молодой человек, занятый чтением "Течения времени" Поллака*, и я сразу догадался, что передо мной – гробовщик. Его звали Гринг (очень красивое имя), и мы разговорились о секретах его ремесла. Это был энтузиаст и художник. Я рассказал, как сжигают трупы в Индии. Он ответил: "У нас дело поставлено на более широкую ногу. Мы сохраняем, так сказать бальзамируем, наших мертвых. Вот!" И он предъявил отвратительные орудия своего производства, наглядно показав, как человек "сохраняется" от разложения, что является его законным правом от рождения.

– Хорошо бы пережить несколько поколений, чтобы посмотреть, как "сохраняются" мои люди. Впрочем, я и так убежден, что все в порядке. После бальзамирования к ним не пристанет ни одна зараза.

Затем он извлек один из тех жутких костюмов. От прикосновения моей дрожащей руки тот обратился в ничто. Так получилось потому, что фрак оказался без спинки! О ужас! Одеяние было скроено на манер щита черепахи.

– Мы одеваем в это, – сказал Гринг, изящно расправляя костюм на прилавке. – Как видите, у наших гробов спереди устроены оконца ("Боже правый, это отверстие на крышке было окантовано плюшем, словно окно в экипаже!"), и вам все равно не видно, что там, ниже жилета. Следовательно…

Он развернул страшное, черное покрывало, которое должно ниспадать на окоченевшие ноги. Я отпрянул.

– Конечно, можно облачить покойника в его собственную одежду, если ему угодно, но это – настоящие вещи. Для женщин мы приготовили это! – И он показал глухое платье светло-лилового цвета, отделанное черным. Как и мужской костюм, оно оказалось без спинки и ниже талии переходило в саван.

– Костюм старой девы. Девушкам мы предлагаем белое с фальшивыми жемчугами по горлу. Они прекрасно смотрятся через оконце. Обратите внимание на подушечку для головы… и всюду цветы.

Можно ли представить себе что-нибудь более ужасное, чем позволить своим бренным останкам (словно обманщику, жившему одной ложью) уйти в мир иной, когда одна их половина побрита, прибрана и приодета, словно для торжественного приема, в то время как другая завернута в бесформенную черную простыню?

Мне известно кое-что об обычаях захоронения в разных частях света, и я настойчиво пытался втолковать мистеру Грингу хотя бы немногое об ужасном кощунстве, хихикающем гротеске ужаса, в котором тот был повинен.