– Сидим, значит?

Тед вздрогнул. Голос был знакомый, но здесь, внутри здания, вампир никак не ожидал его услышать. Он обвел взглядом холл и с удивлением обнаружил на бутафорской пальме старого приятеля.

– Мун? А ты как здесь?..

– Я везде, – философски ответил ворон.

– А я думал, только на крыше… – не к месту брякнул портье.

– Вот такие думатели в суп и попадают, – проворчала птица и нахохлилась от обиды, но потом встрепенулась. – А ты, как я погляжу, решил в верха выбиваться?

– Эх, – Тед обреченно махнул рукой, не удивляясь осведомленности ворона, и тут же принялся жаловаться. – Все бы ничего, да только эта девчонка самоубийца такая ароматная… Меня прям колбасит. Никаких сил нет терпеть, – ворон хихикнул. – Да, тебе смешно, – надулся вампир, – а у меня рези в желудке.

– У тебя подход неправильный, – поучительно заявил Мун.

– А какой правильный?

– Человеческий.

– Я не человек, – Тед поежился, отгоняя сравнительно свежие воспоминания.

– Зато она человек. Юная, ветреная. Романтичная. А ты ее съесть пообещал. Тормоз.

– Она сама хотела, – пробурчал вампир.

– Да у таких, как она, всех хотений на полчаса. А ты умыл руки. Завлекать надо девушку. Заманивать. Обольщать.

– Она сама, кого хочет, обольстит. Гастрономически, – вздохнул Тед. – Да и не умею я этого. Обольщать!

– Научу, – солидно кивнул ворон. – Дамы, они любят, чтобы их превозносили, чтобы о них все помыслы были, чтобы про них поэмы любовные слагали или хотя бы просто сонеты какие.

– Это не ко мне, – тут же открестился Тед. – У меня арифмия врожденная.

Ворон задумался на пару минут, потом распушил перья, принял картинную позу и продекламировал:

Я вам пишу свои стихи,

Мертвец не мертвый и стабильный,

Но коль их примете в штыки,

Продам кому нибудь мобильник,

Куплю большой большой напильник

И наточу свои клыки!*

– Как тебе? – поинтересовался он.

– Никак, – мрачно отозвался Тедди, – У меня клыки и так острые, чего их точить?

– Ты ничего не смыслишь в поэзии, – обиделся Мун.

– Ага, – радостно осклабился вампир.

Общество ворона, когда того пробивало на лирику, всегда раздражало Тедди. На крыше, на свободе, он в любой момент мог сделать вид, что у него дела, и вовремя смыться. Сейчас же он всерьез опасался, что философствования настырной птицы придется терпеть всю ночь. Но ему повезло. Мун решил, что в его лице не найдет достойного ценителя и, проворчав что то себе под нос, взлетел под потолок и скрылся в коридоре.

Тед облегченно вздохнул и снова пристроился подремать.

– Тедди, дорогой!

Кровосос чуть не свалился под стойку от этого мурлычущего голоса и ударившего в нос сахарно ванильного аромата.

– Аааа!.. Ээээ… Бэлла? – с трудом выдавил он из себя, принимая вертикальное положение и нашаривая в ящике флакон со средством от тараканов.

Дихлофос находиться отказывался. Блондинка приближалась. Клыки рефлекторно вытягивались. Два взгляда, полных жажды, скрестились.

– Тедди! – выдохнула Бэлла и, прямо таки с вампирской скоростью оказавшись за стойкой, повисла на шее у несчастного портье.

– Бэээ… Бэээ… – попытался сказать хоть что то Теодор.

– Дорогой… – капризно пропищала девица, – я соскучилась. Мне совершенно нечего делать одной в этом дурацком номере. Можно я побуду с тобой?

Вампир, наконец, нашел в ящике аэрозоль и от души направил струю в стремительно исчезающую щель между их телами.