Майкл не сделал этого. Они гуляли, и он держал ее за руку и говорил что-то успокаивающее, словно она была малым ребенком. Наконец Мэдж начала понемножку приходить в себя. Она глубоко вздохнула и потерла лицо усталыми руками, словно смывая с себя напряжение, выгнавшее ее из дома. Тело ее расслабилось, и руки перестали дрожать.

— Он все-таки ничего не понял, — сказала она, и это было больше чем утверждение. Это была молитва. Майклу показалось, что он понял ее.

— Так объясни ему! — воскликнул он.

От реки поднимался легкий туман, и Майклу казалось, что Мэдж — это фея, которую он нашел в зачарованном лесу. Но в глазах у нее была человеческая печаль, выдававшая ее принадлежность к реальному миру.

Поначалу она никак не прореагировала на его слова. Но потом, словно издалека, до нее донеслись звуки его голоса. Она вздрогнула, осознав, что с ней происходит и кто ей помогает справиться с этим.

— О господи, — сказала Мэдж, прижав руки к груди и порываясь убежать. — Простите меня!

Майкл улыбнулся.

— За что простить? — спросил он. — За то, что вы — человек?

Мэдж взволнованно тряхнула головой, глядя туда, где свет из окон падал на увлажненную росой траву.

— Зачем вы сделали это? Они никогда не… Что я скажу Джонни?

— Я уже говорил вам. Скажите ему правду.

— Ну уж нет, — только и ответила она, по-прежнему глядя на дом. — Ну уж нет!

Майкл всей душой хотел понять ее. Вот Энди — тот бы сумел вытянуть из Мэдж все секреты, лишь заглянув ей в глаза. Но Энди был одним из лучших консультантов, когда-либо работавших в ветеранском центре. Он избавил тысячи участников корейской войны от их кошмарных снов и ужасных реакций. Энди был почти ясновидящим, он мог поставить диагноз по запаху пота человека.

— Вы… э… не возражаете остаться до завтра? — спросила она виноватым голосом.

— Буду счастлив, — просто ответил он.

Мэдж ничего не сказала, только кивнула и направилась к дому, где ждали дети и Персик. А Майкл, чувствуя себя пятым колесом в телеге, поплелся следом.

— Спасибо вам, — сказала она, не оборачиваясь к нему, когда они подошли к двери.

— На здоровье, — искренне ответил он.

Обед прошел спокойно, Майкл заметил, что Джонни ерзает и старается не смотреть ему в лицо. Ну и ладно. Спасибо, хоть не стал возобновлять разговор о курсах офицеров запаса. Джесс непрерывно болтала и хихикала, как будто ей одной приходилось поддерживать беседу. Мэдж, все еще бледная и напряженная, натянуто улыбалась дочери и изредка подавала реплики, звучащие невпопад.

Они говорили о школе, о восстановлении исторических зданий, о спорте. Персик, сидящий рядом с Майклом, молчал, искоса наблюдая за ним. Его вклад в беседу ограничивался несколькими односложными ответами. Но ел он с аппетитом. Прежде чем встать из-за стола, тщательно подобрал остатки соуса кусочком хлеба.

— Неплохо, — проворчал он, отодвигая тарелку. За весь обед Персик ни разу не заговорил с Майклом, не проронил ни слова, но вышел с таким видом, будто все уже сказано, что несколько смутило Майкла. Поэтому, когда убрали посуду и дети начали обсуждать с матерью свои насущные проблемы, он вышел в туманную ночную мглу и постучался в дверь коттеджа Персика.

Ни силой, ни ростом Майкл обделен не был. Но по сравнению с чернокожим гигантом, открывшим дверь, он почувствовал себя коротышкой.

— Надо поговорить, — сказал Майкл.